Ратник

Марфа тоже на реку прибежала, сразу как подтвердилось, что это точно ее муж.

– Ты как? – тихо спросила она, когда перебралась на левый берег реки, и муж ее обнял, отведя в сторонку.

– Терпимо. А у тебя как дела? Сын как?

– Предсказуемо. Ест, спит, срет и орет. Все, как и положено малышу.

– А как же деуринизация?

– С этим у него тоже все в полном порядке, – хмыкнула Марфа.

– Дядя не обижал?

– Да куда там, – фыркнула она. – Попытался как-то уму разу поучить. Так я вспылила и нарычала на него. И все. Как бабка отшептала. Только смотрит странно как-то.

– Он тебе новые слухи уже рассказал?

– Нет. Что за слухи?

Андрей вздохнул и начал просвещать свою супругу, лицо которой с каждой услышанной фразы приобретало все более ошарашенный вид.

– Это что же получается?

– Жопа получается. Полная. И она вот-вот надо мной разверзнется.

– Над нами.

– Тебя-то может не тронут.

– Без тебя? – выгнула она бровь. – Может быть я плохо разбираюсь в людях, но то, с какой прытью дядя завладел имуществом отца, многое о нем говорит. Без тебя он загонит меня на кухню или прибьет тихо, став опекуном нашего сына. Ведь он наследник вотчины. И будет здесь всем распоряжаться. Так что если мы и пойдем ко дну, то в обнимку.

– Ты боишься его?

– Я боюсь за тебя. За нас.

– Ты не ответила на вопрос.

– Если он позволит себе лишнее, то я убью его. Ножом можно не достать, но яд достанет всегда. Я помню, как надо мной издевались. И я не прощу себе, если придется пройти через это снова.

– Хорошо. Постарайся не подставиться. Ты должна выжить ради нашего сына.

– Без тебя ничего хорошего не будет.

– Я понимаю.

– Какой план?

– Я попробую пошуметь и не умереть.

– И все?

– И все. Я не знаю реакции царя и митрополита на эти слухи. А в слепую планировать ничего невозможно.

– Может быть подумаем о Литве?

– Это верный приговор. Понимаешь?

– Почему же? У тебя есть четверо послужильцев в доброй броне да на конях. Кошевые. Деньги. Соберемся да ходу. Через степь пройдем и двинем сразу на запад. К Польше поближе. Чтобы не догнали. Земли беспокойные. Воинов не хватает. Тебя охотно примут на службу. Петр пойдет с нами. Кое-кто из местных тоже.

– И долго мы там просидим?

– Если царь решит тебя устранять, то у нас не будет выбора. Придется уходить.

– Если он решит так действовать, то возможности сбежать уже не будет. Во всяком случае, когда я узнаю о его намерениях, окажется уже поздно.

– Может тогда сейчас уйдем?

– Ты думаешь, я могу просто так бросить своих воинов?

– Ты ведь понимаешь, что речь идет о жизни и смерти твоего сына?

– Понимаю. Но если я своих людей сейчас прогоню, то далеко мы не уйдем. Воевода все прекрасно поймет, отправит погоню и нас точно настигнут.

– Проклятье! Может тогда на восток подадимся? Или на север, за Оку. Вряд ли кто-то подумает, что ты решил таким образом сбежать. А оттуда в Литву.

– В пограничье нас и повяжут.

Марфы рыкнула и выругалась на незнакомом языке.

– Милая, давай оставим бегство для крайнего случая. Тут главное, что? Правильно. Если мы будем демонстрировать свое желание уехать, то это только подтвердит негативные подозрения. Кроме того, оказавшись в Литве я могу попасть в руки польского короля. И он, шантажируя тобой и нашим сыном, станет вертеть мной, используя в своих играх. Хотя в каких играх – я не знаю. Но, если уж такие слухи пошли, то это не спроста.

– Почему ты отдаешь все трофеи? – уперев руки в боки, спросила Марфа, переключившись с тупиковой ветви беседы и попытавшись хоть тут дать волю своим эмоциям. А ей было страшно. Очень страшно. И хотелось это выплеснуть.

– Помнишь, как в 90-е и нулевые поступали кандидаты в депутаты перед выборами?

– Как?

– Раздавали пакетики колбасой. Прием древний и очень действенный. Его очень активно применяли в древнем Риме. Если какой-то сенатор хотел добиться своего, то он опирался на плебс и легионы. А чтобы заручиться их поддержкой одаривал их хлебом, деньгами или еще какими-то благами.

– И ты себя возомнил сенатором?

– Я себя возомнил пока еще живым. И я хочу, чтобы это так было и дальше. Ты же сама мне столько раз говорила, что живу я не в пустыне.

– Но и про вотчину забывать не стоит.

– А ты думаешь, что если я оставлю себе еще семерых коней, то вотчина достигнет третьего уровня, у меня появится сорок пять крестьян, семь очков силы и я смогу носить адамантовый доспех?

– Не юродствуй.

– Милая, мне кажется, что ты не понимаешь, насколько все серьезно.

– Если бы царь хотел от тебя избавиться, то уже сделал бы это.

– Иоанн свет Васильевич, насколько я понял, очень осторожный человек. ОЧЕНЬ осторожный. И он не склонен делать поспешные выводы и резкие движения. Он, без всякого сомнения, отреагирует на слухи. Но только после того, как проведет нужные консультации и выберет самую разумную на его взгляд стратегию. Так что ты не права.

– Ты думаешь, что он так зависим от слухов?

– А ты как думаешь?

– Поверь, тебе лучше не знать, что и как я думаю, – покачала головой Марфа.

– Почему?

– Там очень много мата. И да, ты прав, у меня пока в голове весь этот бред не укладывается. Кто его мог придумать?

– Я не знаю.

– Даже мыслей нет?