Ратник

Он хмыкнул. И сделал приглашающий жест первым прошествовал в палаты, где все уже было готово для заседания. И длинный стол, составленный из нескольких. И лавки по обе стороны стола. И меды с пивом, да вино доброе, заморское. Праздничное же собрание.

Толпа уважаемых людей ввалилась в палаты и сразу же началась жаркая ругань, едва не переходящая в драку за места. Кто где сидеть будет. Кто кого важнее и родовитее. Иными словами – обычная возня местнического толка.

Иоанн Васильевич подождал, пока все расселись, вдоволь насладившись этой баталией. И начал вещать, рассказывая о том, что его славные войска взяли Хаджи-Тархан без боя, утвердили там нового хана. Старый же, бежав утонул в плавнях.

Тут же это и отметили.

– Государь, – захмелевшим голосом произнес Шереметьев, – а ведь Жигимонт проворонил твой поход. Вон – сидит у себя и в ус не дует. Мню – удивлен он окажется немало, когда узнает.

– Да! – воскликнул один из бояр. – Прозевал он, царь-батюшка твои приготовления!

– А может молитвы Всевышний услышал?

– А то как же?! Конечно услышал! – Крикнул Шереметьев. – И Жигимонт сидит у себя дома. И крымский хан! Не иначе, как Всевышний услышал твои, Государь, молитвы. Да и наши. Ибо вот те крест, молился об успехе сего дела.

– И я! И я! – начали Шереметьеву вторить остальные.

Иоанн Васильевич вяло улыбнулся.

– А что, разве с Переяславля-Рязанского или Ельца нету никаких новостей? – спросил кто-то из бояр. – Неужели крымский хан не пошел ни к Хаджи-Тархану, ни к нам?

– Ногаи заволжские сказывают, что крымский хан сидит у себя дома и пьет кумыс, – ответил с улыбкой царь. – Так ли это, мне не ведомо. Но есть надежда.

– А что сами ногаи делают? Отчего на помощь нам не пришли?

– У них смута, – пожал плечами Иоанн Васильевич. – К нашей ли это пользе, али нет – время покажет. Пока мы смогли сделать задуманное. А они остались в стороне и не взяли своего в Хаджи-Тархане.

– А с Перекопа новостей нет?

– Через Днепр на днях пришел купец с весточкой из Перекопа. Он сообщил, что Давлет Герай не собирается в этом году ни в какие походы. Да и с наших южных городов особенных новостей нет. Только мелкие шайки татей проказничают. Но это обычное дело. В остальном же в южных городах все спокойно.

– А в Туле? – смешливо фыркнул один из бояр.

Иоанн Васильевич ничего ему не ответил, мрачно зыркнув.

И все замолчали.

И даже как-то потупились, потому что неудачной вышла шутка и весьма несвоевременной. Знали же как Государь раздражает из-за этих слухов.

В этой тишине постучались в дверь.

– Кто там? – громогласно спросил Шереметьев, пытаясь сбавить напряженность, от которой, казалось даже воздух стал гуще. Словно кисель.

– Там гонец из Москвы прибыл, – заглянув в помещение и низко поклонившись, пискнул дьячок, прекрасно оценив неприятную обстановку.

– Зови! – не глядя на царя, произнес Иван Васильевич Большой. Новости из Москвы были очень важны.

Зашел гонец и, пройдя к Государю, передал ему письмо. Сказав, что от царицы и это очень важно.

Царь помрачнел ликом, ожидая чего-то до крайности дурного. Анастасия вряд ли стала бы отвлекать его от похода по мелочам.

Давать это письмо читать кому-то еще не решился. Мало ли важные сведения личного характера? Поэтому приняв свиток, он сломал печать, развернул его и углубился в чтение. Про себя, только лишь беззвучно шевеля губами.

И чем больше читал, тем сильнее на его лице проступало недоумение.

– Что-то случилось? – спросил Шереметьев.

– Что-то скоро случится, – после слегка затянувшейся паузы произнес царь. – В Москве волнения.

– Ох! – выдохнули все присутствующие, явно раздосадованные этой новостью.

– Значит Жигимонт все же нашел способ нас уязвить.

– Я не уверен, что это он. Жигимонт – папист. А паписты не противятся учению Иосифа Волоцкого относительно церковных владений. Им поддерживать нестяжателей не с руки.

– А… – начал было говорить и осекся Иван Васильевич Большой. – Так что же произошло?

– Протопоп Сильвестр, как я за порог, сразу проповеди уличные затеял. Сказывая, будто бы в Туле всем миром поднимали полк, побитый после нашествия. И старшины должникам своим простили, и воевода пожертвовал, и купцы скинулись. Одна только церковь осталась в стороне. И не просто осталась, но и себе урвала кусок с этих пожертвований и даров. И он поднял вопрос – уж не татарам ли она служит?

– А волнения с чего начались?

– Люди митрополита пытались Сильвестра заткнуть. Так еле от толпы ушли. Поколотили их знатно. Макарий теперь сидит в кремле на своем подворье и носа не высовывает оттуда. Посад же весь натурально кипит. Оказалось, что кроме Сильвестра хватает проповедников…

– А чего они требуют? Чтобы митрополит пожертвовал денег на нужды тульского полка?

– Супруга моя пишет, что они требуют снятия Макария с кафедры и суда над ним. Обвиняя в фарисействе, дескать, он и его сторонники есть истинные еретики, впавшие в жидовство. Они также требуют отъема земель церковных в пользу казны моей. И… – начал было говорить царь, но скривившись, замер.

– Что?