Ратник

– Тебе знакомы имена Гиппократа и Парацельса? – неподдельно улыбнулся «травник Иван».

– Парацельс – это не имя, а псевдоним. Но да, слышал.

– Я видел твой бой. Он впечатляет, – решил сменить тему отец Себастьян, боясь выдать себя беседами по опасным и скользким темам.

– Мой? Почему мой? – удивился Андрей.

– Я сидел на дереве и видел, как ты бился. Очень достойно. Такой удар копьем!

– А что в нем такого?

– Ну… – замялся «травник Иван». – Я слышал, что такой в почете у рыцарей.

– Да ну, брось. Почему в почете? Обычный для них удар. Ничего особенного.

– Ты славно бился. Очень славно.

– Почем тебе знать?

– Я травник. Многое видел. Еще большее слышал.

– А я слышал, что когда рак свиснет, то мертвые в пляс пойдут, – фыркнул Андрей. – Люди горазды сказки рассказывать. И чем дурнее, тем веселее. Ибо человек слаб и падок до страстей и глупостей. Ты меня еще рыцарем без страха и упрека назови.[42]

– Ты читал этот роман? – округлил глаза священник-доминиканец, исполнявший роль травника.

– А ты когда его успел прочесть? И откуда, друг мой, твой акцент? – прищурившись, спросил Андрей.

– Я долго жил в коронных землях. Приходилось пользовать и шляхтичей, – поспешно ответил травник, явно побледнев.

– А чего ушел?

– Паписты притесняли.

– А ты-то им чем помешал?

– Православный.

– Бараны, – буркнул Андрей, комментируя услышанное.

– Бараны? Почему?

– Слышал притчу про соломинку в чужом глазу?

– Доводилось.

– Вот – это про них. У самих черт знает что творится, а туда же – «несут свети истинной веры»! Тьфу ты, – сплюнул символически он, – балбесы. Ну или бараны. Хоть кол на голове теши.

– А что у них творится?

– Принцип единства Империи утрачен. Папа превратился в мелкого светского правителя, которому нет дела ни до чего, кроме своих ничтожных владений в Италии. Сидит у себя на вилле и наслаждается жизнью. Бездельник. Протестанты же лезут отовсюду как грибы после дождя. Попытки как-то заткнуть им рот с помощью инквизиции только играют им на руку. Потому что рыба гниет с головы. И приказать считать всю эту вонь благоуханием нельзя. В общем, дело дрянь. Понятно, что Dum spiro, spero, но все очень плохо…

– Надежда есть, – наверное излишне твердо произнес «травник Иван», погрузившись в свои мысли.

– Есть. В конце концов, тебе лучше знать. Я-то о делах латинской веры знаю лишь понаслышке. М? Иван. Или как тебя на самом деле звать? А?

– О чем ты? – напрягся отец Себастьян.

– О тебе. Что ты забыл в Туле?

– Я? – захлопал глазами собеседник.

– Мне позвать отца Афанасия? Сказывай, шайзе, кто ты и зачем пришел? – произнес Андрей, достав руку с кинжалом.

– Успокойся! Успокойся! Я все скажу! Все!

– Ты тянешь время, чтобы придумать себе красивую сказку? Откуда латынь ведаешь?

– Я бедный студент, который бежал из Краковского университета! Учился там на медика. Но…

– Что, «но»?

– Пострадал за свой длинный язык, – с нешуточным испугом на лице, произнес этот «травник». И продолжил втирать Андрею легенду, которую уже раз семь или восемь рассказал отцу Афанасию.

Парень дослушал и холодно произнес:

– Красивая история. Жаль, что ложь.

– Что? Но я сказал правду!

– Студент-медик, знающий латынь, убегает в Тулу, чтобы получить практику? Кто тебе эту чушь придумал? Плюнь ему в его глупые глаза, невзирая на сан. Признавайся, доминиканцы легенду выдумывали? Что молчишь? Ох… Что с тобой?

– Дышать тяжело, – схватившись за грудь, прошептал «травник Иван». – Воздуха… воздуха… – прошептал он и поспешно вышел из помещения.

– Вот скотина, – фыркнул Андрей, услышав поспешно удаляющиеся шаги…

Глава 10

1554 год, 11 августа, Тула

Дверь скрипнула и в помещение, где отдыхал Андрей, приходя в себя, заглянул Иоанн свет Васильевич. Парень глянул на него и скривился как от кислого яблока дички, но потом выдавил из себя стандартную здравницу.

– Ты ведь не это хотел сказать, – усмехнувшись, заметил царь, устроившись на лавке рядом.

– Не это.

– Так скажи.

– Не все слова нужно говорить.

– Я разрешаю. Что ты хотел сказать?

– Долго мы не виделись, нахрен мы и встретились.

– Не рад, значит, встрече, – усмехнулся Иоанн Васильевич.

– В свете слухов, которыми земля полниться, мню здоровья мне наша встреча не добавит. И покоя.

– Кстати, насчет слухов. Не хочешь мне ничего сказать?

– Нет.

– Совсем ничего?

– Разве что спросить. Тот говорун еще жив?

– Жив, – вполне добродушно улыбнулся Иоанн Васильевич.

– И я смогу подержаться за его горло?

– Увы, – развел царь руками. – Даже я не могу это сделать.

– Неужто и правда митрополит учудил?

– А почему митрополит? Может сбежал тот говорун. Откуда ты знаешь?

– Да ну… – махнул рукой Андрей. – Это слишком очевидно. Кстати, а где травник?

– Какой травник?

– Ну… за мной с самого поля боя травник ухаживал. Помоями какими-то лечебными поил, а я истово молился, чтобы мне ими не отравиться. И вот – пропал куда-то со вчерашнего вечера.

– Эй! Кто там? – рявкнул царь и почти тут же из соседней комнаты вошел вооруженный мужчина с жестким, цепким взглядом.

– Слушаю.

– Узнай, что там с травником.

– Так уже, Государь.

– Что уже?