Ратник

– Да? А мне сказывают, что он блистал. Окреп. Набрал силы. Воевода так и вообще уверял, что ныне это самый сильный полк на Руси, окромя Московского, Новгородского и Рязанского. И в битве проявил себя оттого особо добро.

– Да куда там, – махнул рукой Андрей. – Проявил полк себя? О да! Конечно. И смех, и грех. То была великая битва дистрофиков!

– Кого?

– Дистрофиков. Этим словом эллины называют очень худых людей, которые страдают от плохого питания. Что татары – слабы в бою крепком, что наши. Вот и сошлись в решительной схватке бессильные. И бес его разберет как бой прошел бы, если татары не успели вовремя спохватиться и убежать. Бегите, а то побежим мы… тьфу ты… плюнуть и растереть. Стыдоба!

– А что же? Ты татар за врагов добрых не держишь?

– Мне сказывали, что татары, когда ходят на помощь османам супротив цезарцев, то годятся лишь лагерь стеречь да селян грабить. В бою же их вообще за воинов не держат, не то, что за добрых ратников.

– Чудно ты говоришь, – покачал головой царь.

– А что чудного? Они сильны не ратным делом, а нашей слабостью. Ты посмотри, как поместный воин живет. Обычный. Простой. Что тянет воинскую службу. Поместье его либо разорено совсем, либо малолюдно. Ты его на службу зовешь. А за землицей, что ты выдал ему, кто присматривать будет? Он за порог. А к нему люди боярина али церкви в гости, да давай сманивать крестьян, суля меньше брать. И они уходят. А если не к ним, то просто в бега. И в этом есть своя правда. Ибо сколько стоит конного воина поставить? По твоему порядку – полсотни рублей! А сколько крестьянин с земли доброй-угожей поднимает? Рубль, окромя прокорма впроголодь. И сколько тех крестьян нужно, чтобы помещика кормить, одевать, вооружать да на коня сажать? А сколько их есть? Трое? Пятеро? Десяток? Помещик в поход. Честно службу тебе служить пошел. Вернулся. Коня под ним убили. А покупать его не с чего, а то жрать зимой нету. Земля-то ему дадена. А толку? Без людей с нее нет никакого прока. Да и земли той – слезы. Два века назад конного воина ставили с четырех сотен десятин пашенной земли, а ныне? Посему и конь был добрый, и броня, и оружие. И сам воин землю не пахал, только лишь служа и в службе укрепляясь. Оттого мог в походах годы напролет проводить, не думая о том, что его клочки пашни с полбой дикие звери разорят и ему жрать будет нечего. А теперь скажи, Государь, отколь твоему войску сильному быть при таком укладе? Татар гонять еще пойдет. При удаче. А ежели силой помереться придется с теми, кому те татары токмо стоянки сторожить сгодятся, то как быть-то? Али ты думаешь, что татары бы, ежели были действительно сильны, не отбились бы от османов? Им что, отрадно в услужении сидеть? Или мнишь, что не выгнали бы литвинов, ляхов и валахов из степей от Днепра до Дуная? Или не заняли бы прекрасные пастбища мадьяров? Они слабы и ничтожны. Но перед нами и они сила… Оттого и мню – крепить полк еще и крепить без конца и края.

Иоанн Васильевич нешуточно напрягся, поиграв желваками и очень серьезно задумался, погрузившись в свои мысли. Время от времени он скашивался на Андрея, но все больше пялился в стену, словно бы что-то интересное там узрел. Пока, наконец, после долгого молчания, не произнес:

– Аргамака тебе я нового подарю.

– Не нужно, Государь. Такой конь только пустая обуза мне.

– Разве тебе не нужен добрый конь? – удивился царь.

– Аргамак – это дорогой конь, а мне добрый надобен. Чтобы крепкий, сильный и здоровый. Аргамак ведь, тобой даренный, как погиб? Ему саблей по шее рубанули. А если бы был крепким, большим конем, то я бы ему броню навесил. Хоть какую-нибудь. И толку с того коня имел бы много больше как в бою, так и в походе.

– Какого коня ты хочешь? Сказывай. У ногаев ныне можно много чего сторговать. Да и в Кабарде, сказывают, кони славные.

– То легкие, мелкие кони. Мне такие без надобности. На войне они хороши, только если других нет. Да и, если из них брать, то лучше меринов молодых покупать да раскармливать гоняя, чтобы крупнее и сильнее становились, выносливее. В бою толку от них, конечно, не много. Зато на марше – польза великая. Если же коня доброго купить думаешь, то надобно в немцах брать, чтобы для копейного боя. И пудов тридцати пяти не меньше чтоб. А лучше хотя бы сорок али больше. Но нам не продадут таких. Ливонцы костьми лягут. У них у самих с конями беда. У ляхов еще их можно было бы купить. Но тоже ведь не продадут, а Литва не пропустит.

– Я понял тебя, – кивнул Государь, вставая. – Займись собой. Я скоро тебя позову.

С этими словами он и ушел. А к Андрею тут же зашли слуги и начали вокруг него суетится…

Эпилог

1554 год, 11 августа, Тула

Горячая вода безмерно радовала.

Андрей за время этого похода невероятно соскучился по хорошей бане. Да и вообще по чистому до скрипа тела. Отчего, не скрывая своей радости и блаженства, намывался. Благо, что ему в этом помогали, изрядно компенсируя неудобства мытья в тазике.

А потом парню принесли одежду.

Не его одежду.