Ратное поле

Сменивший меня командир 229‑го полка подполковник С. И. Гордиенко имел привычку, набив карманы душистой моршанской махоркой, пройтись на исходе дня по траншеям и ходам сообщения переднего края, поговорить с солдатами и офицерами. Невысокий и плотный подполковник слыл человеком компанейским, умел сразу найти общий язык с подчиненными.

День выдался знойный. Противник отсиживался в прохладных казематах, изредка лениво постреливая из пулеметов. Холмистый горизонт затянуло легкое марево, а небо было чисто–голубым, бездонным. Когда стихали звуки стрельбы, слышался щебет пичужек. В ходах сообщения стоял запах луговых трав. Может быть, поэтому с кем бы ни заговорил командир полка, каждый обязательно вспоминал о летней страдной поре. Вот и пожилой ефрейтор Суворов, с удовольствием скрутив из командирской моршанки толстую козью ножку, задумчиво сказал:

— Косить бы травку сейчас, товарищ подполковник, сенцо готовить. Погодка–то вон какая благодатная.

Ефрейтор Суворов был хозяином пулеметного гнезда. Его огневая точка находилась в хорошо замаскированной отсечной траншее одного из «усов». Гордиенко сразу приметил, как по–хозяйски устроена позиция пулеметчиков: удобный и широкий обзор и обстрел, рядом, под рукой, в нишах пулеметные диски и ручные гранаты, отдельно в кучке стреляные гильзы, аккуратные ниши для солдатских пожитков. Во всем чувствовалась рука бывалого солдата. Присев на приступку, подполковник собирался было похвалить Суворова за порядок, как вдруг увидел в отдельной нише два чучела, выряженных в старое солдатское обмундирование.

— А это для чего?

Суворов с хитрецой посмотрел на командира.

— Чучела–то? Вроде приманки, товарищ командир полка…

— Ну–ну! — заинтересовался Гордиенко. — И как приманиваете?

Ефрейтору, видать, давно хотелось поделиться своей задумкой. А тут сам командир полка…

— Значит, так… Берет второй номер эту чучелу и отходит по траншейке примерно за полсотню шагов от огневой позиции. Вскинет ее раза два–три над бруствером в одном месте, потом в другом. Гляди — и клюнуло: фашист тут же и застрочит. Я сразу в ответ пальну короткой очередью. Глаз у меня вострый, промашки не дам, — похвалился Суворов. — Вчера утром двоих подловил…

Гордиенко охотно слушал скорый говорок старого солдата, смотрел на его морщинистое лицо, чисто выстиранную, почти белую гимнастерку, на которой выделялся орден Красной Звезды и несколько медалей.

— А ротное начальство как смотрит на «чучелу»? — спросил подполковник.

Ефрейтор замялся.

— Наш лейтенант говорит — одно баловство.

— Ладно! — поднялся Гордиенко. — Разберемся.

Ему не хотелось принимать поспешного решения, хотя солдатская смекалка его явно заинтересовала. И тут ефрейтор, тряхнув головой, словно освобождаясь от нерешительности, заявил:

— Дозвольте, товарищ командир полка, еще досказать…

Гордиенко остановился.

— А что, если по всему фронту такое сделать? — предложил солдат. — Сколько вражин клюнет на наживку! К примеру, в одном месте врага отвлечь, а в другом послать «охотников» к дотам. И подорвать их к чертовой матери…

Подполковник одобрительно улыбнулся солдатскому предложению, но посоветовал не увлекаться «наживкой». Противник не дурак, быстро разгадает хитрость.

Щедро наделив махоркой сметливого пулеметчика, Гордиенко поспешил к командиру дивизии. Комдив выслушал рассказ о «чучелах» не без иронии: если, мол, гаубицы дотов не берут, то, может, чучелами попробуем?

Однако вскоре солдатская инициатива стала известна командарму Шумилову. В штабе армии ее оценили по достоинству. Интенданты получили срочное задание выдать подразделениям переднего края старое обмундирование для изготовления нескольких сот чучел. И пусть лежат до поры до времени. А ефрейтору Суворову за боевую инициативу и находчивость была вручена медаль «За боевые заслуги».

Тем временем подготовка к штурму шла своим ходом. Продолжались упорные тренировки штурмовых групп. Наши траншеи уже подошли к самой речушке, к подножию высоты, унизанной дотами. Ночами разведчики проникали глубоко в тыл противника, штабники заполняли на картах последние «белые» пятна. Теперь о вражеской линии обороны мы уже знали почти все: начертания траншей и ходов сообщения, системы огня, «мертвые зоны».

Появилась артиллерия большой мощности, которая несколько дней била из тяжелых орудий бетонобойными снарядами по вражеским дотам.

В полк Гордиенко прибыла специальная штурмовая рота. Она получила приказ ночью скрытно сосредоточиться в 100–150 метрах от двухбашенного дота и тщательно замаскироваться. После трех зеленых ракет рота коротким броском должна была овладеть распадком, где проходил основной ход сообщения, ворваться в него и захватить дот.

Получили приказ и остальные штурмовые отряды. Среди них особенно сложной была задача отряда гвардии капитана Романько — штурм господствующей высоты.