Ратные подвиги простаков

Немецкие генералы не понимали, что русские фельдфебели, находившиеся при остатках рот, искали выхода не в наступлении, а в том, чтобы как-либо пробраться на собственную территорию. Остатки разбитых двух корпусов, группами и в одиночку, искали выхода — они могли бы сдаться в плен, но немцы принимали их за регулярные части, способные не только к сопротивлению, но и к прорыву. От Алленштейна до Гогенштейна движущимся русским группам путь лежал через Остероде, где русские генералы только что представлялись немцам. Впечатление, произведенное на немцев представлением русских генералов, было испорчено…

— Пауль-Август, не ограничиться ли нам успехом над Самсоновым и не подготовлять ли войска для натиска на Ренненкампфа?

Гинденбург сосредоточенно молчал, как будто ничто его не касалось. Когда же Людендорф повторил свой вопрос, он зевнул и неохотно спросил:

— Вы, генерал, приказали усилить для солдат порции рома?..

14. Подлинник драматизированного акта

К тому был порыв, но благородство все же отсутствовало.

Двадцать девятого августа тысяча девятьсот четырнадцатого года, в тот же час, когда пленные русские генералы представлялись Гинденбургу, штаб Второй русской армии, пребывая на северной окраине Нейденбурга, получил сообщение, что немецкий разведывательный отряд занял южную окраину того же города. Получив донесение, генерал от кавалерии Самсонов окончательно растерялся: в десять часов утра его начальник штаба, генерал-майор Постовский, выехал на автомобиле на поиски штаба пятнадцатого армейского корпуса, и, следовательно, к половине одиннадцатого командующий армией не имел при себе ни начальника штаба, ни средств для быстрого передвижения.

Самсонов ожидал возвращения начальника штаба, но генерал-майор Постовский о возвращении в штаб вовсе не мечтал.

В двенадцать часов дня Самсонов, сопровождаемый казачьей сотней, сел на коня при помощи канонира Купчика, своего вестового, приказав последнему не отлучаться от него, а идти сбоку лошади и держаться рукою за правое стремя: командующий боялся, что если в пути он сойдет по естеству, то никто его на коня не посадит.

Купчик понял генерала и, утвердительно кивнув головой, на минутку отлучился к повозке, взяв там попону для генеральского коня.

Отступление предстояло на Хорошеле, через Вилленберг, и полковник Вялов, взяв на себя командование передвижением, распределил все места, приказав есаулу Камбулову возглавить движение: чины штаба ехали посредине, между арьергардом и главными силами. Отряд двигался не по шоссе, а по проселочной дороге, идущей параллельно: полковник боялся, что немцы обнаружат место нахождения отряда по стуку конских копыт о булыжник.

В течение часа ничто не нарушало правильного движения отряда и никакого преследования не было со стороны Нейденбурга: полковник старался держаться ложбин и опушек леса. Они миновали местечко Мушакен, взяв прямое направление на деревню Саддек: опасность со стороны немцев как будто миновала, и молчавшие чины штаба предались тихой беседе.

— Вы, полковник, ничего не знаете? — спросил Лебедева полковник Терехов, нарочито подогнавший шпорой к его лошади своего коня.

— Я не служу в разведывательном отделении! — мрачно ответил Лебедев. — А желаю одного — скорого достижения русской границы.

— Ну, разумеется, так: полковники генерального штаба только и способны к бегству и грубости! — обиделся полковник Терехов. — Они способны на то, на что способен их же собрат — генерал-майор Постовский!

— А на какие ратные подвиги, полковник, способен наш начальник штаба? — поинтересовался любознательный подполковник Андагорский.

— На подлость!

— В чем дело, полковник Терехов?! — с чувством озабоченности спросил полковник Вялов. — Вы оскорбляете и звание, и чин генерала. Об этом надо помнить, полковник.

Начальник разведывательного отделения тронул коня шпорами под бока и огляделся из предосторожности: своими словами он желал произвести сильное впечатление и со всем искусством, свойственным людям его профессии, уверенно того добивался.

— Господа! — таинственно произнес он, когда полковники на конях вновь приблизились к нему. — Командующий армией, генерал-квартирмейстер и начальник штаба порешили сообща покончить самоубийством, если армию постигнет неудача. Вы теперь понимаете, почему генерал-майор Постовский сбежал как последний негодяй и трус!

Сообщение полковника Терехова произвело надлежащее впечатление и на чинов штаба, и на генерала от кавалерии Самсонова, слуха которого коснулись эти слова. Самсонов почувствовал, что его редкие волосы на плешивой голове встали дыбом, а козырек форменной фуражки постепенно наползал на глаза.

Самсонов твердо знал, что никаких уговоров между ним, его начальником штаба и генерал-квартирмейстером на предмет самоубийства не было, и история, рассказанная полковником Тереховым, как он догадался, выдумана в разведывательном отделении неспроста.

— Я что-то занемог, братец, — пожаловался Самсонов канониру. — Покрепче держи меня, я страшусь перевеса.