Ратные подвиги простаков

Илья Лыков не страшился канонады, его не смущали лавы земли, взлетавшие от разрывавшихся снарядов, чужою же смертью он тяготился. Случайное на войне возникало часто, а наука ничего не утверждала, воздействуют ли на случайность законы природы. Поручик Савков, командир седьмой роты, искал случая, дабы совершить ратный подвиг: он стоял на бруствере и что-то наблюдал в бинокль. Немцы еще не появлялись на равнине перед окопами русских, а полета снарядов в воздушном пространстве нельзя было приметить даже вооруженным глазом. Немцы разбрасывали снаряды произвольно, психологически воздействуя на состояние нижних чинов. Поручик же Савков стремился к совершению ратного подвига, привлекая внимание немцев. Поручик желал многого, и случай, так медленно шедший ему навстречу, стал наконец чудом: незначительный осколок пробил у поручика китель, не потревожив груди. «Божественное чудо» совершилось, чтобы навечно утвердиться: мелкий осколок шрапнели прошиб поручику китель, но отскочил от подковы отцовского талисмана, повешенного на офицерской груди. Тупой шип подковы, правда, нанес поручику некоторое поранение, но ратный подвиг оказался совершенным, с подкожным кровоподтеком поручик продолжал оставаться в строю.

Поручик сошел с бруствера в окоп, удовлетворись подвигом, но не решаясь в дальнейшем выставлять голову; про удивительное чудодействие подковы надо было рассказать нижним чинам, и поручик обнажил грудь, дабы все чудо узрели и ощутили. Однако внимание нижних чинов седьмой роты было перенесено на другое зрелище: глухонемой отрок, прозванный Скадником, спокойно находился перед окопами, стремясь увидеть снаряд в высоте. Скадник прибыл из тыла, где состоял при конях и повозке Ивана Бытина, но прежде чем посетить своего патрона, он постарался уяснить себе происходящее. Он не воспринимал на слух артиллерийской канонады, но ощущал содрогание земли под ногами. В своей сельской местности он слышал содрогание земли под ногами от движения поезда. Перед окопами Скадник почувствовал иное содрогание земли, происходящее от толчков. Стоя перед окопами, Скадник стремился что-то обнаружить, но дым, выходящий из пушек после выстрела, не поднимался так, как поднимается он из паровозной трубы. Скадник искал причины в высоте, однако обнаружил ее на ровном месте голого немецкого поля: шагах в пятидесяти от него закопошилась земля, взвиваясь и подпрыгивая, клубясь и кувыркаясь. Что так легко купалось в целине твердого грунта, превращенного в мелкие брызги, Скаднику было неведомо, а ревущего стального скрежета он не слыхал. Скадник с присущей ему быстротой ринулся к тому месту, где копошилась земля, к великому ужасу нижних чинов седьмой роты, наблюдавших его через бойницы: никто из них не предполагал, что стремительные брызги земли возникают после совершения осколками снарядов собственного полета в соответствующем радиусе.

К удовольствию нижних чинов Скадник стоял перед воронкой целым и невредимым, но ошеломленный тем, какая неведомая сила с беспредельной быстротою углубилась в землю. От неопределенной радости Скадник захлопал в ладоши и, подплясывая, побежал к тому месту, где возникало новое движение земли: он не догадывался, что благодаря его поступкам всеми нижними чинами овладевал страх. Вторая воронка походила на первую, но для Скадника важным было не возникновение само по себе, а его причина: что причина где-то лежала, он не сомневался, и, ускоряя бег, он выбрасывал руки вверх, словно стремился поймать резиновый мяч.

Наблюдавшие его нижние чины затаили дыхание: звать Скадника было бесполезно, а утянуть его за руку в окопы никто бы не решился. Однако Скадник обнаружил причину: огромный снаряд упал далеко от него, но не взрывался. Для Скадника стало ясно, что перед ним лежала машина, образующая воронки. Он почувствовал, что может поднять эту машину, и нагнулся, чтобы взять ее. Дикий крик вырвался из его груди от прикосновения к стальному телу снаряда: он обжег кожу обеих ладоней и махал кистями руки, как птица крыльями при быстром полете. Ему надо бы бежать, но он не услышал взрыва и не увидел, как закопошилась земля: многие нижние чины утверждали, что его тело, порванное на мелкие куски, взлетело на воздух с брызгами крови, чтобы никогда на суровую землю не возвратиться.