Ратоборцы

– Каан! – отвечал Даниил. – Народ наш, русы, более всего привыкли чтить плуг земледельца и серп, а также и топор строителя. И только по необходимости меч их всегда лежит под рукою… Я убежден, что руководимый таким великим полководцем, как ты, великий поход не может не быть победоносным. Однако не разрешишь ли ты мне рассказать вкратце записанное в древних книгах народа сербского нечто из жизни Александра Великого, царя Македонии?..

– Искандер?! – весь оживившись, воскликнул Батый. – Искандер, который был царем румов? Э! Его и доселе чтит весь народ наш. Его чтил и великий дед мой, перед кем содрогалась земля от океана до океана!.. Но я думал, что я знаю от сказателей моих и от мудрецов все-все о жизни его и о подвигах! Тот самый Искандер? Э?

– Да, – ответил Даниил. – Тот самый. Но мы привыкли более называть его Александр, сын Филиппа, ибо Искандер, как вы его именуете, был царь нашей, русской крови. Отец его, царь Филипп, происходил из народа Рус. Антами именовали нас древние. А матерь Александра, Олимпиада, была княжна сербская…

Брови Батыя полезли вверх. Хан слегка открыл рот и выпрямился, жадно внимая.

– Да, да? – сказал он. – Рассказывай, рассказывай, князь Данил!

Он, сам не замечая того, опустил ноги свои, в красных шагреневых туфлях, с подушки на ковер, чуть привстав, и, обеими руками подсунув под собою подушку, придвинулся поближе к Даниилу.

И Даниил стал рассказывать:

– Когда великий князь царь Александр повоевал Перское царство…

– Да, да, царя Дария, – негромко вставил Батый.

– …тогда он вступил в Индийское царство, перейдя Гангес…

Батый, как бы подтверждая все это, кивал головой.

– Там, – продолжал Даниил, – царь Александр, желая напитаться мудростью брахманов, а также и нагих мудрецов – йогов, приказал, чтобы наиболее знаменитых приводили к нему. Он выслушивал их, а затем отпускал. Но единого нагого мудреца, именем Колань, царь Александр удержал. И хотел беседовать с ним и получить от него поученье. Тогда велел тот Колань принести ссохлую бычью кожу и положил ее на пол. И ступил нагий мудрец Колань на один край этой кожи, и тогда другой конец ее задвигался и поднялся. Когда же он стал на середину этой шкуры, ее края остались неподвижны. И сказал индийский мудрец Александру: «Великий царь! Не оставляй никогда середину державы своей, если не хочешь, чтобы поднялися ее края, а стой на середине царства, и тогда краища державы твоей будут лежать неподвижно». Так поучал сим примером нагий мудрец Александра… Я кончил, каан, – заключил князь и наклонил голову, приложа руки к груди. – Это все написано в древних сербских книгах.

Батый, по-видимому, готовился слушать еще. Он вздохнул с сожаленьем и что-то прошептал по-татарски.

Потом весело и лукаво глянул на князя.

– Ой, Данил, Данил! – протяжно проговорил он, покачивая головою. – Какой ты хитрый, князь!..

И погрозил Даниилу пальцем.

Князь почувствовал, что время закончить затянувшуюся аудиенцию.

Опять приложа руки к груди и наклоня голову, Даниил сказал Батыю:

– Великий каан! Позволь поклониться великой хатуни твоей Баракчине!

– Иди, – благодушно ответил хан. – Но подожди немного.

Он похлопал в ладоши. Явился векиль.

– Пусть придет битакчи! – приказал Батый. – А также букаул и начальник стражи.

Скоро все четверо великих вельмож Батыя предстали перед своим владыкой с подобострастными поклонами.

Хан молча протянул в стороны обе руки, и тотчас, помогая Батыю подняться, под правую подхватил его битакчи – начальник всей канцелярии, под левую – букаул – начальник всей гвардии, а смотритель дворца и начальник стражи, опустясь на колени, оправили одеянье хана и завернувшуюся кромку красных туфель.

Мгновенно поднялся на ноги, изрядно-таки замлевшие от непривычки сидеть по-монгольски, и князь Галицкий.

Батый, щурясь, посмотрел на него и вдруг подошел к нему вплотную и чмокнул князя в обе щеки.

Затем оборотился лицом к вельможам, у которых от неожиданности подсеклись ноги, и, подняв палец, сказал назидательно и властно:

– Это пусть будет Данилу как бы инджу – великий тарханный ярлык, что имеют члены моего дома!

И все четверо великих вельмож хана поясным поклоном поклонились Даниилу.

– Ты, – обратился Батый к битакчи, – немедля изготовишь для князя Галича и Волыни тарханный ярлык на его земли и золотую пайцзу царевичей. Ты, – сказал он букаулу, – в любое время дашь ему охрану, если он вздумает проехать куда-либо по нашей столице или за черту города. Ты, – приказал Батый начальнику стражи, – дашь распоряжение, чтобы тургауты приветствовали князя, как царевичей моего дома. Да-да… – вдруг спохватился хан, снова обращаясь к начальнику своей канцелярии, – напомнишь мне, чтобы в следующий раз, когда князь Даниил посетит нас, двое лучших скорописцев списали бы все его слова, которые он скажет о Искандере Великом. А теперь ты, – обратился он к векилю, – проводи его поклониться великой хатуни Баракчине.