Раубриттер

Так мог бы выглядеть Сарматский океан, если бы его вдруг охватил шторм. Ни формаций, ни построений, один лишь яростный гул сминаемого металла, заглушаемый хриплым лязгом десятков бьющих в упор орудий. Рыцари сшибались друг с другом, остервенело хлеща во все стороны гибельным огнем, с такой яростью, которую Гримберту не приходилось видеть даже у остервеневших еретиков. Казалось, каждый из них бился сейчас со всем миром, то осыпая беспорядочным беглым огнем соседей, то бессмысленно терзая монастырские постройки пулеметным огнем и исчерчивая пульсирующими бичами трассеров ночное небо.

Это были не явившиеся из глубины веков кельты, не лангобарды. В ослепительных вспышках прямых попаданий и накрытий Гримберт видел гербы – франкийские гербы.

Это были франки, но сейчас они терзали друг друга с исступленностью сарацинских фанатиков. И того, что он видел, оказалось довольно, чтобы понять – эти рыцари уже вышли из-под подчинения императору или приората Ордена. Теперь их единственным повелителем был демон адских глубин по имени «Керржес».

На глазах у Гримберта тяжелый «Цвайхендер» всей своей массой ударил в стоящего к нему боком «Помазанника Божия», а когда того развернуло вокруг своей оси колоссальной силой удара, обрушил на него огонь вспомогательного калибра, с остервенением голодного хищника вырывая клочья металла из корпуса. Тот ответил главным калибром, оторвав «Цвайхендеру» ногу, и тот, покачнувшись, тяжело ухнул на серый камень, а мигом спустя превратился в чадящий изнутри пламенем ком из перекрученной стали. Вместо того, чтоб праздновать победу, «Помазанник», резко повернувшись, будто пьяный, разворотил стену монастырского дормитория беспорядочным беглым огнем и сам рухнул вниз под каскадами камня и перекрытий, когда на него обрушилась многотонная крыша.

Не бой – побоище. Бессмысленное, но оттого еще более яростное, полное ревущего огня, точно огромная горящая мельница. Обратившиеся в диких зверей рыцари Ордена и пришлые раубриттеры впивались друг в друга, разя направо и налево гибельным огнем в упор, но в этот раз бой велся не из-за веры или серебра – и то и другое потеряло для сражающихся свой смысл. Сигнатуры перестали быть именами, отныне они, как и гербы, ничего не значили.

Оставалась только ярость, кипящая, как смола в котлах. Смертельная, гибельная ярость.

Тяжелый «Святитель» работы саарских мастеров выдохнул в небо столб пламени из тяжелых огнеметов и почти тотчас сам рассыпался дымными руинами, получив прямое попадание от «Гибельного Рокота». Сияющий любовно отполированной броней «Страж Лангедока» атаковал на близкой дистанции своего меньшего собрата «Пурпурную Веру» и в мгновение ока вмял его останки в камень. «Каладриус» и «Янтарный Аспид» одновременно обрушились на крутящийся вокруг своей оси «Круцефикс» и растерзали его, точно лисы цыпленка.

Наплечники большей части обезумевшего рыцарства были украшены угловатыми зелеными крестами Ордена, но Гримберт отстраненно подумал о том, что сейчас это уже не играет никакой роли. Эти безумцы уже не были лазаритами и давно вышли из-под юрисдикции приората.

- Стойте! Во имя Господа и Святого Лазаря, стойте! Сопротивляйтесь дьявольскому искушению! Боритесь, братья мои!

Приор Герард не бежал от боя – даже в таком страшном его проявлении. «Вопящий Ангел» возвышался среди прочих рыцарей – огромная бронированная башня с открытыми зевами осадных бомбард, уже опаленная и покрытая вмятина, но все еще незыблемая, как твердыня самого Ватикана.

- Укрощайте свой гнев! Помните про свою бессме…

Кто-то из рыцарей, развернувшись рывком, всадил в лобовую броню «Ангела» сдвоенный залп главного калибра, заставив приора Герарда умолкнуть на полуслове. Подобного выстрела хватило бы, чтоб превратить «Серого Судьи» в тлеющий остов, но «Ангел» был рассчитан и не на такие повреждения. Рыкнув сервоприводами, он развернул торс с удивительной для такой туши проворностью, а в следующий миг одна из осадных мортир с оглушительным гулом изрыгнула из себя скомканную вуаль порохового выстрела, который начисто снес шлем мятежного лазарита.

- Братья! Сохраняйте веру! Вы – защитники Грауштейна!

Они не слышали его. Люди, заключенные в броню с зелеными крестами, уже утратили возможность что-либо слышать, понял Гримберт. Радиоэфир все еще клокотал бессмысленными всплесками демонического хохота, но эти звуки производились не людьми. Это был «Керржес». Грохочущий на всех частотах, терзающий небо вспышками выстрелов, это был вырвавшийся на свободу демон.

Еще один рыцарь, споткнувшись, обрушил на «Вопящего Ангела» серию из автоматических пушек, изъязвившую боковую часть его брони россыпью металлических оспин. «Ангел» пошатнулся и ударил в ответ, оторвав тому ногу и обрушив на землю. Добить противника он не успел – сразу несколько прямых попаданий сотрясли тяжелый корпус.