Раубриттер (I. - Prudentia)

Квады не успели ничего понять. Коварные, как и все варвары, они были так убеждены в собственной хитрости, что утратили осторожность. Гримберт заставил их пожалеть об этом.

Он нарочно не стал стрелять издалека, пожертвовав удобной позицией ради преимущества внезапности. Он не даст квадам возможности разбежаться по щелям, как тараканам-лангобардам. Он застигнет их врасплох – и тогда…

«Тур» не сразу подчинился приказу пометить прицельными маркерами всех квадов, он все еще воспринимал их как союзников. Простодушная боевая машина. Иногда Гримберту казалось, что в этом золоченом гиганте слишком много человеческого. Ему пришлось выставить маркеры самому.

Они успели заметить его приближение – ветхие дома на пути «Тура» превращались в каскады камня и деревянных щепок – но не успели перестроиться в боевой порядок. Слишком долго медлили, размышляя. А потом уже было поздно.

Окружность прицельного маркера сомкнулась вокруг квадского рыцаря, шедшего в арьергарде и методично поливавшего пулеметным огнем руины. Со стороны могло показаться, что он ведет бой с лангобардами, но Гримберт уже знал, что это не было боем, лишь имитацией. Жалкой попыткой сокрыть истинную личину от преданных союзников. Что ж, ему не потребуется императорский сенешаль, чтобы вершить суд над изменниками.

Квад слишком поздно понял, что курс «Золотого Тура» был не странной прихотью рыцаря, а атакующим заходом. Он успел развернуться, успел даже приподнять орудия, внося поправку по вертикали, но больше не успел ничего, потому что четырехдюймовка «Тура» выдохнула в него почти в упор. Лобовая броня квада лопнула, точно панцирь рака в щипцах прислуживающего за маркграфским столом слуги, разве что наружу хлынул не соленый сок, а жидкость из охлаждающих систем. Гримберт не стал разглядывать его начинку, обрамленную причудливо выгнутыми бронепластинами – он уже разворачивался к следующему. Прицел был безупречен. Выстрел второго орудия попал прямиком в бронекабину, превратив квадского рыцаря в подобие обезглавленной статуи.

В боевые порядки квадов «Золотой Тур» вторгся, словно древний исполинский тавр, сея вокруг огонь и смерть. Опаленный и изъязвленный сотнями снарядных оспин, он больше не походил на золоченое божество. Он был духом возмездия – и возмездие пришло в горящий город.

Среди квадов поднялся переполох. Они не ожидали, что их предательство вскроется так быстро, а наказание за него последует столь стремительно и неотвратимо. Пехота, припав на колено, дала по нему залп из мушкетов, тяжелые пули вразнобой забарабанили по броне. Будь расстояние чуть большим, а их действия более слаженными, у них был бы шанс повредить что-то из оборудования «Тура» или даже заклинить сустав. Но момент был безнадежно упущен.

Рыцарь ворвался в их ряды, мгновенно смяв и опрокинув все построения. Его тяжелые лапы гремели по мостовой, калеча и разрывая пехотинцев, расшвыривая мертвые тела как тряпичные куклы. От этих ударов не спасала ни прочная кольчуга миланской работы, ни стальные кирасы. Где-то позади Гримберт слышал уханье шагов Магнебода и прочих рыцарей, но он не собирался терять драгоценное время, ожидая поддержки. Он собирался уничтожить столько предателей, сколько будет в его силах.

Квады не бросились бежать. Они были наемниками и хорошо знали цену тем деньгам, которые получали. Следующий залп был на удивление кучен, «Тур» отобразил несколько тревожных пятен цвета индиго, скупо комментируя результативность вражеского огня. Эти попадания были для него подобны укусам оводов для большого крупного животного – больше злили, чем представляли реальную опасность. Гримберт активировал крупнокалиберные пулеметы и провел мысленную черту по ощетинившейся мушкетами и пиками шеренге и это было похоже на соприкосновение ревущей раскаленной фрезы с мелкой сухой щепкой. Во все стороны полетели обрывки и лоскуты, звенящие фрагменты кольчуг и пробитые шлемы, осколки костей и какое-то рваное тряпье…

Туринские рыцари присоединились к бою с опозданием, но слаженно. Волна из металла врезалась в поредевшие порядки квадов, сметая их, точно огромная коса. За лаем пулеметов и малокалиберных орудий почти не было слышно криков, а может, квады предпочитали умирать молча.

Эфир наполнился торжествующими возгласами – это рыцари Турина отмечали свои первые успехи. Встретив наконец врага, который не прячется в тени и не норовит уползти в ближайшую трещину, они не скрывали ликования, смыкая челюсти на вражеской глотке. Краем глаза Гримберт заметил легкую пульсацию пятна, возвещающую об активности на первом радиоканале, но переключаться на него не стал. Плевать, что несет Лаубер, сейчас ему нужно управление своими людьми.

Квады всегда славились как дисциплинированные и меткие пехотинцы, те немногие рыцари, которые были в их рядах, оказались уничтожены в первые же минуты боя. Но это не значит, что они были безоружны перед лицом новой опасности.