Равенсбрюк. Жизнь вопреки

Р. А потом мы вот, во-первых… надо было как-то на улице, был так называемый туалет и умывальник, мы умывались. Еще до определенного часа мы могли пойти и, допустим, стирать свою одежду. Там же смены не было. Значит, надо было сегодня одно постирать, а где сушить? У нас стоял, наверное, вот такой высоты, чтобы отапливать, это не то что центральное отопление было, а был такой котел, металлический. Он топился, и вот мы вокруг этого котла прилепливали свои куртки, платья. Это еще надо было высушить. Ну а потом сидели вокруг, разговаривали?

И. Он стоял посредине блока?

Р. Да, но не совсем посредине, скорее вначале.

И. Один?

Р. Один, да.

И. А блок был разделен на две половины? Или не делился?

Р. Нет, он делился, две комнаты было и три ряда.

И. И «блоковая» располагалась вместе, у нее не было отдельного места?

Р. Нет, нет. Она просто должна была следить, чтобы все вышли.

И. Построились.

Р.

Это еще как в армии было, ходили, так проводили рукой, как застелил постель… Вот в такие часы, когда… она, мадам Жоли, учила французскому языку.

И. А она по-русски учила?

Р. Нет. Она знала прибалтийский язык.

И. И она вот вас увидела впервые, и как-то отреагировала, а потом уже с вами регулярно занималась французским? И как это происходило?

Р. И притом я их только потеряла, я эти листочки хранила, а тут потеряла, когда мы шли, когда из лагеря уже вывели нас.

И. То есть вы с ней выделяли какое-то время? Как это происходило?

Р. Ну, это можно было, можно.

И. В свободное время, в блоке?

Р. В блоке, да. На территории не разрешалось.

И. В блоке, «блоковая» никак не наказывала за это?

Р. Нет, там у нас, если только какое-то чрезвычайное обстоятельство…

И.

Вы вспоминали о стихах сейчас, а еще какие-нибудь стихи в лагере, в Нойбранденбурге, сочинял кто-то?

Р. Мне сложно на этот вопрос ответить.

И. То есть вам неизвестно?

Р. Нет.

И. В свободное время о чем говорили женщины, делились чем, вспоминали свое прошлое? Говорили о рецептах?

Р. О каких рецептах могла идти речь? Вы что, хотите, чтобы я вам рассказала, как мы лечились? Потому что никакого лекарства не было. Мы, молодежь, не знали, а старшие имели какой-то опыт жизненный. Но для того чтобы человек выжил, вы, наверное, слышали, что люди собак, кошек ели, да. А мы, чтобы окончательно не умереть, пили свою собственную мочу. Сейчас, много лет спустя, знаем, есть такое древнее лечение, называется уринотерапия. Вот это вот и есть, и это действительно очень эффективное средство. Вот это было у нас, и большего лекарства не было. У меня был страшный фурункулез, это когда не просто там один чирей, это один появляется, а вокруг него вот такая масса. И руки не поднять, и пойти с этим в санчасть – это значило смерть. Что выбирает в таких случаях человек? Совет старшего. Вот лекарства, которыми лечились, а не то, что меня спросили:

«Вас там фотографировали?»

И. О тех же самых рецептах часто вспоминают и говорят женщины, что обсуждали то, чтобы они приготовили, если вернулись домой, о чем бы они мечтали.