Равновесие крови

Сейчас, вглядываясь в темень, король пожелал увидеть ее, хоть и знал, что девушка находится в другой части замка, что частичный паралич еще не сошел, да и красться в потемках ей больше незачем. Ее мать была перехвачена на границе столичного округа и совсем другим маршрутом доставлена в Винцельскую долину в сопровождении управляющего дэра Аскол дэ’Маринье, который должен помочь с хозяйством. Кроме того, он везет распоряжение об отмене налогов с долины Винцель сроком на десять лет.

Мать Селесты весьма благодарная женщина. Осознав расположение короля, она передала с поверенным письмо, в котором подробно рассказала об отношениях мужа с эльфами. И о том, что они делали с дочерью. Так она показала, на чьей стороне.

Но эти новости ничего не меняли. В свете грядущего проблемы с эльфами отходили на задний план. На днях король получил очередное письмо от короля Агондария с требованием отдать Селесту, иначе быть войне.

Потерев нахмуренный лоб, Ник собирался уже ложиться спать, когда услышал шаги за стеной, а после совсем легкий стук в дверь, и на пороге возникла прелестная юная блондинка. В полумраке ее лицо сияло как маска, а приблизившись, преобразилось в заплаканное личико кэрры Кирнан Грацбурской. Она прижимала руки к груди и смотрела на короля с таким отчаянием, что его сердце дрогнуло, и он не стал гнать девицу прочь из мужских покоев.

– Ваше Величество, пожалуйста, – дрожащим голоском попыталась заговорить она, но не смогла продолжить, потому что слезы градом покатились по щекам.

Король подошел к ней, всучил стакан с коньяком и, поддержав голову девушки, вынудил сделать глубокий глоток. Разумеется, она подавилась, раскашлялась с непривычки, лицо покраснело, но поток слез сменили всхлипывания и попытки восстановить дыхание. Приобняв гостью за плечи, он довел Кирнан до углового диванчика, усадил на него, и, повинуясь его жесту, она вновь глотнула янтарь, понемногу приходя в себя.

– Что случилось, кэрра? – осторожно спросил он, убирая с ее лица спутанные шелковистые пряди. Вблизи, несмотря на слезы, она выглядела такой красивой, почти совершенной. Темно-синие глаза смотрели с запредельным доверием и чистотой. Она дрожала, когда подступала истерика, и король растирал ее плечи, возвращая присутствие духа.

– Простите, но я больше не знала, к кому идти, – заговорила она, возвращая собеседнику стакан, и король поставил его на маленький столик. Девушка не выпускала руку из его пальцев, и так она поведала ему свою историю.

Кирнан рассказала о том, что родители сознательно кормили ее магическими смесями, чтобы задержать развитие и не дать созреть раньше срока. О том, что с детства ее готовили в жены королю, и любые попытки отстоять свои права оборачивались скандалами и наказаниями в виде голодовки и изоляции. Ее учили быть жестокой, сдержанной и преданной семье, втаптывая в грязь любое инакомыслие и своеволие. Ее растили послушной марионеткой, чтобы, став королевой, она осталась преданной семье. А в том, что именно она станет следующей Каргатской владычицей, никто не сомневался. Ведь она – красавица, умница, с блестящим образованием и из самого знатного рода. Казалось бы, что могло пойти не так?

– Мои родители на многое пошли, чтобы у меня не было достойных соперниц. Некоторых девушек прямо по их указке убрали с Равновесия. Они постоянно говорили, как это необходимо нашей семье. Что я должна пойти на все, чтобы стать королевой. Они верили, что я сумею очаровать вас, влюбить в себя и все будет так, как они мечтают. Им и в голову не приходило, что это невозможно, – говорила Кирнан, заламывая брови и мелко подрагивая, отчего Ник вновь протянул ей коньяк, а затем и вовсе ненадолго покинул ее, но быстро вернулся с пузатой бутылкой и еще одним стаканом.

Теперь они пили вместе, и Кирнан более спокойным и медленным голосом говорила, что началось сразу после превращения Селесты в белокрылую. Как жестоки были родители в попытках навязать ее общество королю. Каким рисовали будущее, если она потерпит неудачу. Как расписывали, что с ней сделают, если она опозорится.

Девушка закатала рукава облегающего серого платья, демонстрируя глубокие темно-синие с желтоватым отливом синяки. Она стянула с шеи вязаное украшение, обнажая еще более страшные следы пальцев.

– Только лицо никогда не трогали, – прошептала она, от стыда пряча взгляд.

А Ник попросту не знал, как на это реагировать, только гнев поднимался в его душе при мысли, что это сделали родители с собственной дочерью.

– Ко мне сватались, несмотря на очевидность их планов, – глухо продолжила кэрра. – Но они дали всем от ворот поворот. И теперь угрожают отдать меня в храмные девы.

Кирнан подняла глаза, решившись.