Равновесие крови

– Ваше Величество, пожалуйста, помогите мне. Вы ведь помогли Селесте и ее семье. Вы уберегли их от Брошина Адегельского. Защитили… – она запнулась, подбирая слова, порывисто схватила королевскую руку и сжала изо всех сил. В ее голосе сквозила надежда: – Пожалуйста, сделайте то же самое для меня. Я на все согласна, только не дайте им запереть меня. Я не смогу так жить. Попросту не смогу! – и она вновь заплакала.

Никлос молчал. Он не реагировал на ее слезы, гадая, что ей надо. Король чувствовал – девушка искренна в своих словах, но не мог ей поверить. И она это понимала, потому что больше не пыталась молить его о помощи. Кирнан все больше погружалась в пучину отчаяния, коря себя за то, что посмела прийти, нарушив все возможные правила.

Никлос уже собирался отправить ее восвояси со словами, что поможет, чем сможет. Что есть такие храмы, где она будет чувствовать себя в безопасности. Что жизнь на этом не кончается. Но заворочался нориус. А за окном зазвучала невидимая гроза, и в этом звуке послышались барабанные перекаты. Тишина вокруг заострилась, а свет будто насытился кровью. И именно это проступило в глазах Кирнан – рубиновый красный отблеск. Он заворожил Никлоса, и тот остановил порывающуюся встать девушку.

Из его кожи выступила тьма, она обвила запястья юной кэрры, легонько сжав, и девушка замерла, как кролик перед удавом, не понимая, что происходит.

– Останься, – хрипло молвил король, все еще пытающийся удержаться от крови, от металлического привкуса во рту, от барабанного боя, что так ярко и явно бьется под кожей, затрудняя дыхание. Теряется связность мыслей, усиливается желание плоти, а рядом такая юная, свежая и напуганная девчонка, что так доверчиво смотрит, распахнув ресницы и приоткрыв нежные розовые губки.

Нориусом притянув ее к себе, он выбил из ее рук стакан, и в воздухе разлился терпкий аромат коньяка. Кирнан вздохнула, пытаясь что-то сказать, но не успела – ее остановил властный королевский поцелуй.

Это было жадно, алчно и собственнически. Как и его руки, опустившиеся на ее груди. Как и щупальца нориуса, забравшиеся под нижнюю юбку. Треснула материя – от платья остались одни лоскуты, а на коже набухли первые красные порезы – монаршая любовь бывает ненасытной. И Кирнан рада была бы отстраниться, взять паузу, прийти в себя, но король подавлял все попытки сопротивления.

Он подхватил ее на руки и отнес на кровать, покрывая каждую обнаженную частичку тела пьяняще страстными поцелуями. И в этом злом вожделении скрывался голод, перед которым не устоять, от которого не спрятаться. Можно только сдаться. Особенно когда нориус касается там, где никто прежде не касался. Когда внутри души Кирнан просыпается нечто новое, незнакомое, но такое приятное. И первый стон срывается с ее уст, она прикусывает до крови губу, расслабляясь под умелыми мужскими руками.

Кирнан сдается под его натиском, когда он кусает ее соски, раздвигает ноги, стаскивая чулки и разрывая нижнее белье. Она поддается нориусу, вновь обхватившему ее запястья и разводящему руки в стороны. Она подчиняется, а он берет ее как игрушку, не заботясь о ее чувствах, о том, что ей не только сладко, но и больно.

Король входит в нее, по-звериному кусая за шею, и она вскрикивает от нахлынувших чувств. Ее крик забивает тьма, а Никлос не останавливается – он уже ничего не слышит от барабанного грохота за стеклом. Невыносимая пульсация в ушах, перед глазами сплошь бордово-красное, и только тягостное исступление наслаждения как патока соблазняет повелителя, заглушая разум, не давая вернуться, замереть, прекратить это надругательство.

Ник следует по дороге безумия, и каждый шаг опускает его все ниже и ниже. Он чувствует, что под ним есть кто-то еще. Он не видит Кирнан, не чувствует ее боли и сладости. Только женское тело, трепещущее в мужских руках. И красный цвет блестит, сияет как рубины, а внутри пылает драконий огонь. Король движется все быстрее и быстрее, до крови целуя грудь девушки, вбивая в нее свою страсть. Ощущает, как расползается по телу огонь и как быстро он перетекает в их невидимого спутника. Он слышит женский сладкий стон, и в ответ пламя взрывается белой вспышкой. С королевских губ срывается имя:

– Селеста!

* * *

Утро началось поздно. Обычно Ник просыпался всегда самостоятельно. С помощью колокольчика призывал слуг, если ему что-то требовалось. И к завтраку всегда спускался вовремя.

Но не сегодня.

Король проснулся с дикой головной болью и ощущением, будто всю ночь пил с капитанами во время похода против песчаных демонов. Во рту стоял неприятный металлический привкус, и Нику казалось, что он с кем-то подрался, настолько ломило тело и неприятно было шевелиться. Когда он пытался вспомнить вчерашнее, перед внутренним взором возникал красный цвет, слышалась странная ритмичная музыка, и чувствовалось… он был с женщиной?