Раз, два, три, четыре, пять. Будем мы тебя...

— Чего-то не хватало, чтобы уснуть, — кивает Яр, с благодарностью принимая от отца чашку густого американо.

— Тебе тоже? — спрашивает батя, ставя вторую чашку перед Ником.

— Небольшое возбуждение после перелёта, — отвечает тот, вдыхая ароматную струйку пара.

— Какие планы? — интересуется мама, двигая к парням стопку блинов, сметану и варенье.

— Отвезём Альку домой, посмотрим пару вариантов с квартирой, зависнем в клубе, — говорит в чашку Яр.

— Одичали в глуши? — смеётся Максим.

— Есть такое, — соглашается Яр. — Пора выйти в люди.

После завтрака взрослые выходят с детьми в сад, а я сбегаю в комнату. Не успеваю добежать, оказываясь схваченной и скрученной Ником.

— Допрыгалась, малышка? — шепчет он в ухо, прижимая к себе спиной и толкаясь пахом в мягкое место. — Пора расплачиваться за бунт на корабле.

— Ник, Ник, отпусти, пожалуйста, — шиплю, извиваясь и притираясь ещё теснее. — Кто-нибудь увидит.

— Уже вижу, — появляется из-за угла Яр, приближается вплотную к нам, проводит пальцами по щеке и оставляет горячее дыхание на губах. — Плохо ведёшь себя, сестрёнка. Придётся наказать.

— И очень долго наказывать, — поддакивает Ник, втираясь отвердевшей ширинкой. — Сначала тебя накажу я, затем Яр, потом мы накажем тебя вместе.

— У тебя двадцать минут собраться и попрощаться с семьёй. Опоздаешь хоть на минуту, придётся начать наказывать здесь.

Не сомневаюсь в обещаниях Яра и подрываюсь, как только Ник выпускает из своих рук. Сейчас возможность остаться с ними наедине и прочувствовать воссоединение пугает меньше, чем риск оказаться застигнутыми кем-нибудь из родных. Пулей привожу спальню в порядок, запихиваю вещи в рюкзак, несусь прощаться с родителями, многочисленными детьми, сёстрами и братом.

— Торопитесь? — отрывается от Майка Марина.

— У мальчишек встреча, а я хочу попасть на тренировку, — с честными глазами вру ей.

— Тебе пора уменьшить количество тренировок, — подаёт голос Джейк. — Твоей задницей скоро дрова колоть можно будет.

— Джейк! — с укором смотрю на него.

— Чего, Джейк? Он прав. Девушка должна быть нежной и мягкой, а не смущать мужское население своей жёсткостью и рельефностью, — встаёт на сторону сына Макс. — Во всём должна быть мера.

— Возьму победу в сентябре и расслаблюсь, — отмахиваюсь от них. — Начну нажирать задницу и приобретать мягкость.

Парни садятся на передние сидения, закрыв за мной заднюю дверь, и всю дорогу обсуждают рабочие дела, намеренно не обращая на меня внимание. Такой психологический ход, призванный заставить мучаться от совести, начать загоняться, придумывать кучу всего.

Самое смешное, приехав ко мне домой, они продолжают игнорировать меня. Расселись на диване, включили футбол по телеку, заказали пиццу, острые крылышки и прохладительные напитки. Мои нервные перемещения перед экраном, хлопки дверями, бубнёж проскальзывают мимо ушей двух ушлёпков, жрущих на моём диване и в моей квартире. Чёрт их знает, какую игру они затеяли, но я не собираюсь развлекать их своим недоумением.

Влезаю в босоножки, дёргаю дверь и матерюсь. Она заперта на нижний замок, а отсутствие ключей выводит из себя окончательно. Безмолвно ору в потолок, топаю ногами, стискиваю кулаки и шумно дышу. Глоток, второй, выравниваю дыхание работая ртом и диафрагмой. Да. Похожа на рыбу, вытащенную из воды, но сейчас мне наплевать, как я открываю рот, и как сильно приподнимается моя грудь.

Отказываюсь бесится на публику, показывать двум мордоворотам злость, ухожу в спальню, падаю на свою королевскую кровать и включаю ноутбук. Ларри, как раз, прислал видео последней гонки, и я жалею, что не попала туда. Крутые виражи, заставляющие укладывать мотоциклы на бок, зеркальная поверхность трека, прокалённая солнцем, орущие толпы, стоящие в опасной близости. Даже через экран, в прошедшем времени, без собственного участия, адреналин разгоняется по крови.

После прохожусь по соцсетям, запускаю мелодраму, и сама не замечаю, как засыпаю, обняв подушку, а просыпаюсь в темноте с погасшим ноутом и тишиной в квартире. Перекатываюсь на край, включаю ночник, собираюсь сползти и убедиться, что осталась одна, как дверь в комнату открывается и в неё входит Яр.

— Время вышло, — говорит от то ли мне, то ли Нику, зашедшему следом. — Пора наказывать.

— Охренел? — отползаю к спинке кровати. — Весь день строили из себя придурков, а на ночь глядя решили почтить своим вниманием?

— Днём были профилактические работы после твоего игнора ночью, — спокойно поясняет Ник. — А сейчас время продемонстрировать, что бывает после такого поведения.

— Вы не посмеете, — брыкаюсь, проскальзывая вслед за лодыжкой, обхваченной лапой Яра. — Я кричать буду.

— Будешь, когда я начну тебя трахать, — обездвиживает Ник, придавливая ногой и телом.

— Пора тебя распаковать, — заваливается с другой стороны Яр.

В его руке поблёскивают маникюрные ножницы, а улыбка больше смахивает на оскал маньяка, особенно в связке с сумасшедшем взглядом.