Раз, два, три, четыре, пять. Будем мы тебя...

Исполняю их указания, возбуждаюсь ещё сильнее от порочности происходящего. Они жадно впитывают каждое касание, каждую ласку, поглаживая в ответ себя. Мы, как три озабоченных придурка, занимаемся рукоблудством, пожираем эмоции друг друга, насыщаемся стонами, рваным дыханием.

Не знаю, как называется то, что мы проворачиваем — тантрический секс или обычная коллективная мастурбация, но кончаю я не хуже, чем под ними. Парни догоняют сразу, выплёскиваясь одновременно и набрасываясь с поцелуями на меня.

— Нужно собираться к родителям на вечеринку, — смотрю на время и потягиваюсь кошечкой. — Семейную встречу Нового года никто не отменял.

— Карнавальные костюмы надевать? — перегибается через подлокотник Ник и поднимает с пола трусы и бороду.

— Вряд ли родители оценят такой видок. Хотя… Это может их отвлечь от новости, которую я собираюсь сегодня рассказать. Если повезёт, ваши трусы перетянут на себя основное внимание и разбавят тяжёлую обстановку, — ставлю ребят в известность о своём решении.

— И какую новость ты им сообщишь? — перестаёт паясничать Ник и зависает в ожидании.

— Боюсь, не очень радостную. Не повезло им с дочерью. Мало того, что совратила братика, так ещё позарилась на его друга и сына партнёра отца. А самое главное, признаюсь в своей никудышности и неразборчивости. Не могу выбрать между сахаром и молоком. Предпочитаю всё сразу. Очень сладкий кофе с густой, молочной пенкой.

— Ради такого нужно получше одеться, — выдыхает Яр, упираясь лбом в моё плечо. — Бороды будет достаточно. Пусть сразу видят, как мы любим тебя.

— Глупый, — глажу его по голове, зарываясь в волосы и массируя кожу. — Любовь, она в сердце, а не в стоячем члене.

— Предлагаешь распороть грудную клетку и продемонстрировать неровное, срывающееся в истерию, биение?

— Предлагаю просто быть рядом.

Глава 42

Алёна

Отчий дом и сад встречают волшебной сказкой с украшенными деревьями, яркими гирляндами, развешанными по фасаду дома, мигающими фигурками новогодних героев. Олени, сани, пузатый Дед Мороз, подтаявшие ледяные домики и горки.

— Охренеть, — ударяется челюстью о колени Ник. — С детства такого не видел, да и то было только раз, когда родители вывезли меня в штат Индиана в Картер к Санта Клаусу. Оооо. Я тогда обожрался снега и сосулек, а после слёг с ангиной.

— Родители всегда делали на праздники сказку, — с ностальгией закатывает глаза Яр. — Ради детей и внуков. Здо́рово было, весело… особенно после детского дома. После него Даша с Максом казались не из этого мира. Ведь не бывает так. Дерьмо, дерьмо, дерьмо, а по середине солнечный свет, тепло, любовь, забота, доброта.

Обнимаю его, сочувствуя всему, что пришлось пережить. Яна с Марьяной были маленькими и практически не запомнили тяготы детского дома, но Яр пережил всё сполна, хлебнул столько горя, сколько не каждому взрослому отвешено.

Беру за руку его и Ника, веду в сумасшедший дом, который становится таким каждый праздник. С ног сшибает комок из собак и кошек, за ним следуют Маришкины дети, гигикающие и расписанные как индейцы, подростки старше десяти послушно рубят салаты под руководством Даяны и мамы, Лар, Джейк и батя разжигают костры на заднем дворе. Один пойдёт под мясо и зефирки, а в остальных сгинут старые, ненужные вещи, по семейной традиции сжигаемые в старом году.

Когда она прижилась у нас? После нескольких лет горя, обрушившихся по вине недоброжелателей. Победив всех врагов, мы первый раз устроили пепелище прошлого. В кострище бросали то, от чего сложно отказаться, но чему не место в новом году.

— Привет ребятишки, — нарисовывается в кухне баба Вера. — Мальчики, хватайте мясо с овощами и вперёд к остальным мужчинам, а ты со мной.

Цепляется клещом в руку и тянет меня за стол. Передо мной оказывается разделочная доска, нож, горка продуктов под нарезку, и я вливаюсь в совместный ритм подготовки.

— Обычно тазиками режем, а сегодня счёт на вёдра пошёл? — не могу сдержаться, увидев размеры посуды для салатов.

— Гена поехал в аэропорт встречать родственников с американской стороны, и через час подъедут Зиновьевы и ваша вторая бабушка, — ошарашивает мама, не прекращая активно работать ножом.

— Тогда, пока мы в тесном, семейном кругу, у меня для вас объявление. Можно собрать всех взрослых в гостиной? — набираюсь смелости и собираюсь во всём признаться.

— Ну давай, дорогая, давай, — торопит бабушка, когда все заняли диваны. — Решила наконец рассказать, кто забрался в твоё сердечко.

Осматриваю всех и поражаюсь. Как нас стало много. Мы одна большая, крепкая семья, поддерживающая друг друга в любой беде, радующаяся в счастье. Смогут ли они понять нас и принять наши чувства, поддержать, помочь справиться с давлением общественности?

— Мы с парнями приняли решение жить вместе, — выпаливаю на одном дыхании, хватая их под руки и повисая от страха на них.

— Разумно, — кивает Максим. — Квартира у них большая, втроём веселее, общие тусовки, походы по клубам.

Не вижу перекошенных лиц и возвращаюсь назад к своей фразе. Что такого я сказала, что они восприняли мои слова не так, как надо.