Раз-два-три-четыре-пять, выхожу тебя искать (СИ)

— Я его хорошо помню, когда он еще тощий был, как палка, — ухмыльнулся Конрад, сгребая подошедшую Клотильду к себе поближе, — это он как старостой пожил, так пузо себе наел и стал вести себя важнее его светлости. Ничего, и не такие обламывались, когда разбойники начинали вокруг деревни шастать, сами прибегали, только что не сапоги лизали, чтобы избавили от напасти! Я уже по его бегающим глазенкам видел, что наверняка какую-то шкоду замыслил, вот и послал Ульфа заранее с другой стороны деревни зайти…Клотильда, солнце мое, неужели ты сегодня опять мне положишь одной каши без куска мяса? Я же умру с такой еды и буду лежать прямо на твоей кухне…неужели ты меня не пожалеешь?

— Болтун! — повариха беззлобно шлепнула Конрада по спине и вывернулась из его рук. — Тебя обделишь, как же…

— Клотильда, — Михель сделал суровое лицо, — не смей обижать мне герра Миллера, а то наказание будет сурово и жестоко!

— Это вы, герр Рихтер, других пугайте, — она с достоинством отодвинулась в сторону кухни, — а без меня вы тут и дня не продержитесь. Где это видано, чтоб мужчины сами себе готовили что-нибудь лучше, чем котелок каши на костре? Когда его светлость тут изволил задержаться, то кто, кроме Клотильды, мог еще угодить ему?

— Сдаюсь! — рассмеялся Рихтер, поднимая руки вверх. — Против тебя, Клотильда, у меня нет никакого оружия!

— Так вы все же выбили из старост тех, кто будет работать на ремонте стен? — Зайдель присел рядом на лавку, сложив руки на круглом животе.

— Конечно, выбили, — подтвердил Юнг, — я помахал ему предписанием от его светлости, сунул носом в большую печать и подпись, а потом отвел в сторонку и сообщил, что если он будет еще делать вид, что ничего не понимает, то пусть и не надеется, что стража поспеет в Кирхшофф, если туда заявятся мародеры из Айзенштадта или вылезут разбойники из леса.

— Я напомнил им про ту троицу в Шонгау, которые были пойманы прямо в селе и там же повешены, — равнодушно бросил Рихтер, скребя ложкой по дну миски. — Слухи расходятся быстро и староста уже знал об этом, но как всегда сделал вид, что не верит. Хорошо сидеть в своем доме, когда вокруг никто не покушается на твое имущество и семью, отдавая только подати и налоги. Зато стоит увидеть хоть одного разбойника с ржавым ножом, как они сразу начинают кричать, что мы ничего не делаем для их защиты. Конрад, помнишь, полгода назад через Эдер переправилась шайка, которая пряталась в лесу за Кюммелем? Все селяне молчали, как будто набрали в рот воды, девки носили разбойникам молоко и себя, а потом выяснилось, что они промышляли на дорогах и мы с ног сбились, пытаясь понять, кто грабит и убивает людей в округе. Жаловались во всех деревнях, мимо которых мы проезжали, кроме Кюммеля, что и навело нас на след.

— Помню я этих тварей, — презрительно бросил Юнг, — а еще больше помню, как девки по ним рыдали… всех тогда развесили на деревьях, даже не потащили никуда. Тот староста наверняка молчал бы до последнего, если бы рядом с Кирхшоффом такая же шайка обосновалась, да еще и приторговывал бы, продавая им жратву. Но как он не крутился, мы четверых выцепили, пусть собирают их к нам. Бабы орут, будто их резать собрались, девки воют… объяснили же всем, что берем только плотников и каменщиков чтобы стены подлатать, да куда там, крик стоял такой, хоть уши затыкай!

— Кто выл, а кто и радовался, — хмыкнул Конрад. — Трое-то мрачные стояли, а один, что помоложе, аж расплылся весь от радости, пока зачитывали бумагу от его светлости. Потом надо посмотреть, что за человек.

— А во второй деревне тоже с трудом людей нашли? — Зайдель почесался об стену спиной.

— Нет, там староста сразу смекнул, что просто так мы не уйдем, а дома у них стоят ближе всех к границе. Клотильда, пиво еще есть? — окликнул Конрад, — нацеди-ка мне кружку! Этот без всяких разговоров тут же стал перечислять, кто сейчас может пойти работать. Набралось восемь человек, но мы отобрали четверых покрепче.

— Эти хоть волками не смотрели, — Юнг протянул кружку Клотильде, чтобы та и ему налила пива, — понимают, что если что случится, то они к нам побегут первые. В этом селе староста и следопытов одним из первых организовал нам, пока остальные блеяли да кланялись. Завтра еще надо два села навестить, чтоб людей нам готовили. Там народу побольше живет, возьмем человек по шесть-семь.

— Марта, — позвал неожиданно Михель, — что ты там сидишь? Иди сюда, — он подвинулся, освобождая место рядом с собой, — послушаешь, как мы выполняем распоряжение о ремонте стен Штальзее.

Пока я пробиралась к нему, подбирая подол длинной юбки, спиной уловила короткие смешки и одобрительное хмыканье, а на столе уже стояла высокая кружка с пивом.

— Слышала, как мы сегодня людей набирали? — интерес, вспыхнувший в его глазах при моем приближении, сменился удовлетворением от хорошо сделанной работы. — Так за неделю мы всех сгоним, а там уже и начинать можно будет. Чем раньше начнем, тем раньше кончим.

— Не все добровольно идут? — я отпила пива, но оно показалось мне слишком горьким и хмельным, гораздо хуже вина.