Раз пенёк, два пенёк

 Шурка, не обращая внимания на прозрачный намёк, продолжил:

 - Мы с Петей вчера были в гостях у доктора. По делу. Я договаривался насчёт больничного листа. Чуть выпили. Петя там и уснул, а я погрёб домой. Дошёл, значит, до какого-то прудика. Там лягушки квакают, как сумасшедшие, интересно так. Я послушал немного, хотел уже дальше идти.

 Вдруг, гляжу – девчонка! Улыбается, проводить до дому просит. Ну, разве откажешь красивой девушке? Я и пошёл. А лучше бы не соглашался! Чуть кровь мою не выпила, ведьма рыжая! Еле убежал. До сих пор страшно - боюсь, не пришла бы упыриха за мной.

 - Ещё больше пей - не такое привидится. Помнишь, ты мне рассказывал про белую горячку, что у вашего воспитателя в детдоме случилась?

 - Я тебе правду говорю! Никакая это не горячка!

 Шурка обиженно засопел, потирая опухший лоб. Где же он стукнулся?

 - Значит, вчера была ведьма, – Васька обтёр губы носовым платком, - а завтра, что - зелёные человечки прилетят с Луны?

 - Тьфу на тебя. Ничего больше не расскажу!

 Кудрявый ещё раз потёр шишку над бровями. Вспомнил! Они столкнулись лбами с Клавкой.

 Борода ходила по камере туда-сюда, отсчитывая шаги. Вид её был ужасен. Неудачный выстрел опалил брови и ресницы, испачкал сажей лицо. Разлитое вино оставило багровые разводы на одежде, которая теперь жутко воняла. Откуда взялся этот участковый, в рот ему ноги? Вот ещё, геморрой! Жутко хотелось курить.

 Вдруг загремел засов, распахнулась дверь. На пороге стоял Ефимов.

 - Выходи. И не вздумай больше бегать. Шутить с тобой не буду, могу ведь, невзначай, и сломать что-нибудь.

 Клавка вышла из своей темницы, заложив руки за спину. Камера была, собственно, чуланом без окон, отделённым от кабинета участкового дощатой переборкой.

 Усадив задержанную на табуретку, Ефимов приступил к допросу:

 - Так, давай пока без протокола. Кто такая - имя, фамилия, где проживаешь, по какому поводу появилась у нас….

 - Да не гони ты, мент. Дай лучше закурить, - Борода не изъявляла ни малейшего желания сотрудничать со следствием.

 - Не курю. Так, будешь разговаривать, или нет?! – участковый заметно повысил интонацию.

 - Чего ж не поговорить? Давай поговорим. Ой-ёй, не выспалась я что-то! - Клавка вызывающе зевнула.

 Ефимов стал раскаляться прямо на глазах. Глаза его налились кровью, кулаки сжались так, что побелели костяшки. Задержанная же, напротив, держалась нарочито спокойно.

 Вдруг раздался стук - появился Грендельман, собственной персоной. Он прошёл и по-хозяйски уселся на стул, тут же освобождённый для него старшим лейтенантом.

 Директор достал пачку «Космоса», прикурил от бензиновой зажигалки, и с интересом уставился на Клавку:

 - Дай-ка, посмотрю на тебя. Ты становишься знаменитой.

 - Я тебе чё, зёбра? Посмотрит он на меня…, это что за фрукт, а, лейтенант?

 - Я, в какой-то мере, тоже отвечаю за порядок в Березняках. К твоему сведению - директор совхоза имени Карла Маркса. Грендельман Наум Лаврентьевич.

 Директор откинулся на стуле и с наслаждением затянулся сигаретным дымом, заманчиво щекоча ноздри страдающей от отсутствия папирос бабе.

 - Имени Карла Маркса? Кхе! Я читала «Капитал». Мне понравилось. Да здравствует Карл Маркс! - Клавка вспомнила болтовню Прохора.

 - Не богохуль… не кощунствуй!

 Грендельман грохнул кулаком по столу, но тотчас скривился и затряс рукой, поймав занозу. Тётка ехидно улыбнулась, участковый дипломатично уставился в окно. Наум Лаврентьевич, чертыхаясь, снял с лацкана пиджака значок «Ударник коммунистического труда» и оттопырил иголку. Он решил на месте устранить травму.

 - Вот, о чём ты сейчас думаешь? Надеешься, что тебе всё сойдёт с рук? Ошибаешься, – продолжил беседу директор, пытаясь выковырять проклятущую занозу.

 Конечно же, он не знал мыслей Клавки. А баба сейчас думала только об одном – как бы закурить бы! Она готова была выхватить сигарету прямо из зубов директора. Как назло, Грендельман запросто раздавил в пепельнице целых полсигареты. Вот где кощунство-то!

 - Закурить дай, бугор! А то, уже уши опухли, - не выдержала, наконец, арестованная.

Грендельман без разговоров выдал Клавке сигарету и щёлкнул зажигалкой. Борода начала жадно затягиваться, выпуская дым через нос. Сигарета сгорала со скоростью спички.

 - Ну, ровно, паровоз дровяной! - съязвил не без удовольствия участковый.

 Тётка не удостоила ответом милиционера. Она ловила кайф! Наконец, докуренная до фильтра сигарета была затушена об каблук. Грендельман к тому времени вырвал из ладони занозу. Стороны созрели для конструктивного диалога.

 - Какого хрена ты здесь делаешь?

 Директор был мужик простой, поэтому и вопрос он задал в не очень культурной форме. Впрочем, такой тон Клавка прекрасно воспринимала.

 - Замуж собралась.

 - Не нравится мне это, - Грендельман покачал головой.

 - Так ведь не за тебя замуж-то, дядя! - баба хохотнула, каркнув по-вороньи.

 Старший лейтенант снова сжал кулаки. Ох, доведёт когда-нибудь эта гражданка до греха! Нервы, после контузии, у Ефимова были ни к чёрту.

 - Ну-ка, хватит тут балаган устраивать! Теперь ты послушай меня, тётя! Разрешите, Наум Лаврентьевич?