Раз пенёк, два пенёк

 Старик пошёл к сторожихе в это время не случайно. Он знал, что к полуночи Афиногеновна бросает пост и до утра остаётся дома, появляясь на объекте - то есть в мастерских - лишь перед приходом начальства. Конечно, это было известно и Грендельману, но мер против данного нарушения дисциплины директор не принимал. Техника в комплектации, краж не зафиксировано - так и чёрт с ней, с Афиногеновной!

 Двухквартирный облупленный домик сторожихи ютился на отшибе, скрываясь за молодым ельником – ни номера, ни улицы. Одна квартира много лет уже пустовала, а во второй жительствовала тётка Афиногеновна. Эта дама когда-то давным-давно угодила в Березняки на отсидку за проституцию, да так и осталась в местных краях.

 Свет в окошке Афиногеновны горел – значит, уже дома бабёнка! Охотник подошёл к жилищу сторожихи и внимательно прислушался. Ни звука.

 Старик заглянул потихоньку в окно. Афиногеновна заваривала чифир, водрузив металлическую кружку на коптящий керосиновый примус. Рядом на столе стояла початая пачка грузинского чая.

 Вроде, всё тихо! Малофей уже собрался, было, стучать в стекло условным сигналом, но в самый последний момент отдёрнул занесённую руку от окна.

 Внутренний ли голос, инстинкт ли самосохранения, шепнул деду: берегись, рядом кто-то есть! Старик, не раздумывая, нырнул в репей, густо разросшийся под окнами – и вовремя.

 У распахнутой калитки неожиданно-беззвучно выросла тень. Знать, ещё один посетитель наведался к сторожихе! Дед, затаив дыхание, повёл глазом в сторону тени и… чуть не запищал от испуга - да это же Кабан, исчадье!

 Ах ты, аспид! Умер, похоронили, закопали… ага! Вона, ходит по улицам изверг, разгуливает преспокойно. Ну и народ пошёл - никому верить нельзя!

 Кабан постучался к Афиногеновне – требовательно, громко. Однако хозяйка открывать не торопилась.

 Скрипучим голосом сторожиха поинтересовалась через дверь:

 - Кого леший принёс?

 - Открой, родимая! Пусти меня!

 - Это ты?!

 Дверь распахнулась настежь. Грузная фигура хозяйки выплыла на крыльцо.

 - Проходи, заюшка! Уж как по тебе соскучилась, сладенький! Прости, что сразу не признала. Думала, опять Малофейка припёрся, стручок замшелый! – заворковала голубицей Афиногеновна.

 Старика в кустах покоробило. Ненасытная ведьма! Сама уж давно в тираж списана, а, смотри ты – кокетничает, пенсионерка. Молодого ей подавай, тьфу!

 Кабан, не говоря больше ни слова, прошёл в дом. Гостеприимная хозяйка затворила за гостем дверь. Брякнул крючок.

 Малофей, ни жив ни мёртв от страха, пополз прочь по-пластунски. Бутылку, словно боевую гранату, старый охотник крепко держал в руках. Навыки тактической подготовки, полученные почти полвека назад в Рабоче-Крестьянской Красной Армии, не забылись.

 Отдалившись на безопасное расстояние, дед вскочил на ноги и дал стрекача – будто молодой солдат-первогодок.

 Малофей нёсся быстрее ветра и лихорадочно соображал на ходу: куда, куда податься? Домой? Ни в коем случае! Дед помнил, какого страху он натерпелся, сидя в сундуке.

 Охотник полез в придорожный ивняк, намереваясь запутать следы в случае погони. Ветки хлестали его по лицу, но Малофей не чувствовал боли. Наконец, кустарник поредел.

 Весь исколотый чертополохом, старик вылез из зарослей и угодил в глухой тупичок – тот самый, где Шурка когда-то подсматривал за Клавкой.

 Малофей быстро сориентировался - это же Пронькин дом! Бог указал страдальцу спасение.

 Здесь его точно Кабан не достанет! Клавка баба боевая – защитит, если что. Старый охотник забренчал калошами вдоль забора, направляясь к калитке.

 - Кому не спится в ночь глухую? – пробормотала Клавка сквозь сон.

 В дверь настырно барабанили. Прохор преспокойно сопел, отвернувшись к стенке. Даже артиллерийская канонада не смогла бы разбудить перепившего на радостях хозяина.

 Придётся вставать самой! Борода поднялась и, накинув на плечи старухино пальто, пошла открывать.

 - Какого рожна? – вместо приветствия буркнула Клавка.

 Малофей, не ожидая приглашения, юркнул в сени:

 - Ты меня… пошто… обманула?

 Старик, сырой от пота, дышал надсадно и хрипло. Одежда его, словно шкура ёжика, была сплошь усыпана колючками-репьями. На дедкиных локтях и коленях были чернели комки грязи.

 Совершенно обессилевший после внезапного марш-броска, Малофей по-рыбьи открывал-закрывал рот.

 - Сбрендил, старый? – Борода сонно потянулась, - шёл бы спать.

 - Кабан ходит!

 Старый охотник снял с головы чудом удержавшуюся там «сталинку» и обтёр ею лысину. Одной рукой он обмахивал себя картузом, другой крепко держал бутылку.

 - Да иди ты! Эта падаль закопана уже, - махнула рукой Клавка.

 - Как не закопана! Я, небось, глазам своим верю. Говорю тебе, ходит он! – гость в сердцах топнул калошей по полу.

 - А ну, пошли в избу, побазарим, - Борода замкнула за дедом щеколду.

 Малофей напялил головной убор на плешину и почапал в дом следом за хозяйкой.

 Петя встал рано - сразу после того, как Васька ушёл на работу. Панкратыч ещё спал, Шурка тоже. Синий умылся, попил чаю и бегло просмотрел случайно попавшийся на глаза старый номер журнала «Наука и религия». Делать ему, как всегда, было нечего.