Раз в год в Скиролавках (Том 2)

Был теплый вечер, ржавый шар солнца уже касался верхушек лесных деревьев, над лугами возле лесничества Блесы и над трясинами за заливом поднимался туман. Собаки доктора поприветствовали ее, виляя хвостами, и проводили за дом, на террасу, где доктор неподвижно стоял и, куря сигарету, смотрел на озеро. О чем он думал в этот тихий вечер, перед приходом безлунной ночи? - спросила она себя и подумала, что, может быть, он, как и она, тоскует о непознанном. Она подошла к нему в молчании, даже без ничего не значащего приветствия, и встала рядом, стараясь смотреть в ту же сторону, куда смотрел он. Обе руки она положила на свои торчащие груди, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце. Она не выносила сигаретного дыма, но сейчас радовалась, что доктор занят курением, и даже с удовольствием втянула ноздрями струйку белого дыма. Доктор курил много - его волосы, свитера, рубашки всегда были пропитаны запахом сигарет. Ее это, однако, никогда не раздражало, потому что это одновременно был запах мужчины, которого она любила. Прижимаясь к Непомуцену, она всегда чувствовала запах заграничного одеколона - кедрового. Занимаясь с ним любовью, она внушала себе когда-то, что делает это среди ливанских кедров, такая смешная романтическая женская фантазия. Ее коробило дыхание мужчин, курящих сигареты, но, о диво, она подставляла лицо пропитанному никотином дыханию доктора и чувствовала возбуждение. А когда доктор снял в их доме свитер, потому что ему стало жарко, она взяла на минутку этот свитер в руки и прижалась к нему лицом, глубоко вдыхая аромат сигарет, смешанный с запахом пота - но пота мужчины, о котором она часто думала. Она реагировала на мужчину прежде всего ноздрями, может, потому, что ей нравилось заниматься любовью в темноте. Сначала она обнюхивала мужчину, а если его запах не нравился ей, она не соглашалась даже на малейшую ласку. Почему же один запах отпугивал ее, а другой притягивал и возбуждал? Если бы Турлей побрызгался кедровым одеколоном - мог бы он хоть чуточку ее заинтересовать? Она сомневалась в этом, с тех пор, как отдала себе отчет, что ее отталкивает дыхание мужчин, насыщенное никотином, но притягивает пахнущее сигаретами дыхание доктора. Еще девушкой, засыпая, она воображала себе, что в каком-то сумрачном помещении к ее телу прикасается множество мужчин, но ее тело поддается только прикосновениям того, от которого доносится запах сушеных слив; этот запах преследовал ее всю молодость, возбуждал, вызывал головокружение. Может быть, пот Непомуцена и пот доктора по запаху чуть напоминали ей сушеные сливы, и потому, чем бы ни была пропитана их одежда, они оставались для нее притягательными и близкими?

И снова тонкая струйка табачного дыма обвилась вокруг ее шеи. Из-за близости доктора она почувствовала запах сушеных слив, прикрыла глаза, и ей казалось, что она покачивается в вагоне поезда, мчащегося через темноту ночи. Мужчина, который сидит рядом, везет с собой сумку с сушеными сливами, его пальцы несмело и нежно прикасаются к ее худым коленям, ее же охватывает упоительное тепло в подбрюшье.

- Это будет сегодня, этой ночью, - сказала она сдавленным голосом. Испугали ее собственные слова. Она широко открыла глаза и удивилась, что она так долго пробыла в том мчащемся поезде. Туман уже поднялся не только над болотами, но и покрыл тонкой вуалью весь залив, размазывая контуры Цаплего острова. Доктор потушил сигарету, левую руку от держал в кармане, правой опирался о перила террасы. Он поглядывал на дом Юстыны Васильчук, невидимый в тумане. Басенька боялась молчания доктора, но она и не хотела, чтобы он подтвердил ее слова или возразил, потому что тогда правда, которую она так отчетливо перед собой видела, могла улетучиться или превратиться в ложь. А ей ведь нужна была та толика правды, которая была ей интересна и к которой она хотела прикоснуться по-женски, своим телом.

Еще раз она посмотрела на озеро, молясь в душе, чтобы туман быстрее сгустился и наполнил залив, где еще были остатки погасшего солнца, которые делали его похожим на огромную ракушку, раскрывшуюся перед ними.

- На Цаплем острове кто-то разжег огонь, - сказала она тихо и положила ладонь на руку доктора, опирающуюся о перила.

Рука мужчины была теплая, а ее - холодная. Она захотела, чтобы он обнял ее, но для этого ему нужно было снять свою руку с перил, вынуть из-под ее ладони, а этого она не хотела. Она глянула на него украдкой - куда он улетел мыслями? Ей казалось, что он бродит по лугу на берегу озера и исчезает в тумане, покрывшем огороды. Она стиснула пальцы на его руке.

- Кто-то разжег огонь на острове. Голубоватое пламя, разве это не странно? Этот костер горит, как какой-то необыкновенный факел. Это будет сегодня, этой ночью, правда, доктор?