Разбег

Я вздохнул почти с облегчением, когда боевики "северных" наконец окружили меня, заломили руки, повели. Так легче, правда. Иллюзия свободы, оказывается — жестокая шутка.

***

— С белым флагом, значит, — процедил Дракула, разглядывая меня, как какого-то диковинного зверя. — Пар-ла-мен-тёр.

Я стоял перед "троном" метрах в четырёх, а может, в пяти.

И думал о том, что действие к финалу превратилось в водевиль. Я стоял перед самим знаменитым и страшным Дракулой — и едва сдерживал нутряное клокотание, готовое прорваться дурацким, истерическим смехом.

Надеюсь, парни подумали, что меня колотит от страха.

Главарь "северных" принял парламентёра в своём "тронном зале" — просторном, светлом помещении с высокими потолками и стройными декоративными колоннами по сторонам, наверное, в прошлом каком-нибудь банкетном или выставочном павильоне. "Трон" — массивное вертящееся офисное кресло — стоял на небольшом возвышении у огромного, во всю стену, окна с сохранившимся, хотя и подёрнутым паутиной трещин стеклом. На возвышение вели две ступеньки. Для меня они превратились в барьер.

Дракула оказался экзальтированным типом, действительно работающим на имидж "вамп". Он был высок, сухощав; и если молочная бледность лица имела, скорей всего, естественное происхождение, то иссиня-черные волосы, склеенные в рекордной высоты "ирокёз", показались мне крашеными. Тёмные и глубокие от природы глаза подчёркивались наложенными на веки серыми тенями. Главарь восседал на "троне", эффектно завернувшись в длинный чёрный плащ, кожаный, с высоким стоячим воротником.

Наверное, Дракула в самом деле являлся опасным человеком; наверное, его имидж демонстрировал этот факт. И, скорее всего, в Норе это производило впечатление — ребята ведь были вынуждены обходиться без видео. Но меня душил смех. Возможно, это уже в самом деле было истерикой; но я понял, что просто не в состоянии заставить себя относиться к Дракуле серьёзно. Святые угодники! Да ему не хватало только накладных клыков и немного алой помады на губы — и вперёд, вперёд, в малобюджетный сериал, заставлять трепетать сердца впечатлительных домохозяек!

И ещё я понял, что не могу позволить подобному шуту прервать мою жизнь. Согласен, это было глупое ощущение, беспочвенное и прожектёрское — но оно придало мне сил, а может, азарта. Отошёл на задний план маячивший перед мысленным взором и давивший на меня призрак ржавой бочки с кошками. Не бывает в водевилях таких концовок. Не ложатся в жанр.

Вообще это не моя пьеса. Но я доиграю, коль скоро меня выпихнули на сцену. Я знаю правила.

По бокам и сзади от меня стояли боевики; меня не держали, но руки были крепко скручены за спиной. Несколько "приближенных" тусовались по обе стороны от трона. Я прикинул свои шансы на рывок.

Не попаду я в Дракулу с рывка. Пулять надо в лицо, не в плащ. Нет, не попаду. Собьют, помешают. Прав был Кот.

— Ну, говори, пар-ла-мент-ёр, — искривил губы главарь. — С чем пришёл?

— Велено сказать так, — начал я вибрирующим на полтона выше голосом. — Разговор по поводу стукача, что сорвал встречу…

Водевиль требует соответствующего финала. Однако ломать комедию, как посоветовал мне Кот, не хотелось. К лестнице мне не прорваться, даже если уложу Дракулу — вот в чем дело. В зале полно народу, и две трети — между мной и лестницей. Чтобы они настолько остолбенели, это мне надо не главаря убить, а как минимум самому в вампира превратиться. Нереально. Сигать в окно? Ну, стекло я, положим, вышибу, оно всё в трещинах. Однако пятый этаж, да нерядовой — здание административное, этажи высокие. Хотя это уже хоть какой-то шанс… Но ведь там ещё и бежать надо будет… Хреново изломанным попасться, если не убьюсь…

— У бедняжки от страха отшибло мозги, — вдруг сказал Дракула, останавливая мой спич изящным движением кисти. — Дружочек! Ты слово говори, чтобы я знал, что ко мне Груздь обращается, а не ты, выродок, со мной тут балаболишь. Сло-во! А?

Я ощутил странную лёгкость.

Похоже, вырисовывается финал.

— А слово-то он не знает! — Радостно пропел Дракула, обращаясь к своим помощничкам слева.

Обернулся направо, повторил:

— Не сказали ему слово!

И, разведя руки в стороны, громко объявил:

— Дети мои, ребятушки! А это ведь Груздь не пар-ла-мен-тёра прислал! Это ведь он мне подарочек прислал, мне… и вам!

Вот тут-то, в момент, когда зал взорвался восторженными воплями и радостным ржанием, я и начал движение.

Я накренился, как идущий на взлёт тяжёлый бифлай. Я не бежал — я разгонялся, наращивал ускорение мощными толчками, увеличивая длину прыжка, я все силы вложил в этот короткий, пятиметровый спурт, целя головой, как головкой ракеты, в грудь приподнимающегося из кресла главаря "северных"…

Один из "приближенных" бросился мне наперерез — он был близко, он имел шанс, если бы сгрёб меня в охапку или навалился всем телом, но он сделал мне подсечку…

И с этим опоздал. Идиот!

Кресло-то у главаря было на колёсиках!