Разбегающиеся миры, или Вселенская толкотня локтями

– Постепенно мы превращаемся в ходячий набор социальных функций, навязанных нам извне и по ошибке принимаемых нами за собственную сущность. Мы играем развёрнутую номенклатуру ролей. Человек преимущественно трансформируется в усреднённый невещественный комплекс…э-э-э…общественных отношений, для которого его неповторимое тело составляет жалкий придаток. Тело подобно рикше возит госпожу Общественную Функцию…

Внимая визави, Капличный не мог не признать её правоту, вспомнив, как его назойливо вербовали в спецслужбу. «Живём в мире симулякров»13, – поддакнул он даме.

– …Симулякров?… Именно! – согласилась с ним собеседница. – В результате мы убиваем эксклюзив в себе, послушно следуя за массовым общественным сознанием, – продолжала меж тем собеседница. – А ведь общество может завести нас, бог знает куда. Где критерий того, что свет безгрешен? Где гарантия, что наши

стихийные порывы хуже искусственных моральных заповедей?

– Ого! – вырвалось у мужчины. – Хотел бы я знать, откуда берутся непросто красивые, а ещё и продвинутые женщины? Мне, кстати, вспомнился случай, когда очаровательная блондинка смотрится в зеркало и говорит: «Женщины бывают либо красивые, либо умные. Так это что же получается, я не существую, что ли?»

И собеседники понимающе расхохотались.

– …Я социолог, – в ходе непродолжительной паузы

переключаясь на новую волну разговора, улыбнулась незнакомка. – Вообще-то, я из Кентукки, а в Нью-Йорке осела на полгода: по договору с фирмой провожу исследования. Живу в отеле напротив, – кивнула она на здание гостиницы «Тихая гавань», расположенное через дорогу от «Мандалая». – Обедать забегаю сюда. Барбара, – располагающе протянула она ему руку. – Социолог Барбара Рэдклиф.

– Российский дипломат Евгений Капличный, – приподнявшись, церемонно склонил голову её новый знакомый.

Пожимая пальчики даме, мужчина попытался, было, поцеловать руку, но та не позволила ему сделать этого.

– Или вы не согласны со мной о доминировании навязанной нам общественной функции над телом-аргументом? – осведомилась «социологиня».

– Целиком и полностью разделяю ваше мнение Барбара, – опускаясь на стул, проговорил Капличный. – То, что вы только что, походя, отвергли моё невинное ухаживание, явно идущее от тела, ещё раз подтверждает истинность ваших выводов.

И новые знакомые рассмеялись повторно. И их конгениальность весомо окрепла.

Так они с Барбарой мило проболтали до позднего вечера. И чем дольше длилось их нечаянное рандеву, тем прочнее Капличный подпадал под обаяние американки. Мало того, что она представляла тот тип женщин, что были во вкусе Евгения, так она ещё и излучала некие мистические и непостижимые для ума флюиды взаимопонимания, неудержимо влекущие к ней. Спохватился русский резидент лишь около двадцати одного часа. Расставаясь, он попросил у Рэдклиф (так, на всякий случай) номер «мобильника», и

в этой «малости» она ему не отказала.

Когда они попрощались на улице у входа в ресторан, то дипломат сопроводил долгим-долгим взглядом американку. Золотистый фон заходящего солнца подобно рентгену высветил на горизонте её статную фигуру и стройные длинные ноги сквозь прозрачное платье. И в сей знаменательный миг возбуждённый мужчина заметил пикантный просвет в области промежности Барбары.

Очаровательная дырочка, образуемая линиями внутренней поверхности бёдер и преддверием лона, мерцала при ходьбе «социологини». Русские мужики, лишённые рефлексии в отличие от А.П. Чехова, но наблюдательные там, где надо, окрестили эту часть женского тела «чайкой», ибо при ветре складки дамской одежды, прильнув к паху хозяйки, рисуют силуэт парящей морской птицы. И сейчас на месте «головки» чайки светился просветик величиной с монетку, но по стоимости эквивалентный смыслу жизни иных самцов. В эту самую дырочку заглянул невесомый солнечный лучик, просветив платье насквозь. И Евгению невыносимо захотелось заместить собой бестрепетный глупый луч – внедриться взамен него в манящий просвет, а уже оттуда скользнуть в заветную женскую заводь.

Прибыв из Нью-Йорка в Вашингтон, в посольстве Капличный первым делом овладел женой, приятно изумлённой его покоряющей жадностью. Но даже и утолив острый сексуальный голод, он с исконно мужской одержимостью буквально заставил Ольгу дефилировать голышом по квартире.

– Женчик, хи-хи-хи, да что с тобой?! – ёжась и млея от неизведанных ощущений и от непонимания сути происходящего, хихикала та, прикрывая ладонями то груди, то лобок. – Или что у меня синяк на лодыжке? Так то я при тебе же ударилась о тумбочку…А в остальном я чиста и непорочна, хи-хи-хи…

– Оль, ну убери, убери, пожалуйста, руки, – бормотал Капличный, хищным взором препарируя соматические прелести супруги. – Туда вон пройдись, туда…К окну, к окну…

И измозолив Ольгу взором, он разочарованно вздохнул: увы, не наделила природа его жену той фетишистской изюминкой, что он

тщетно пытался обнаружить.

4