Разбитая наковальня

– Не бойтесь, Ленна. Просто они давно не видали Смертных. Совсем забыли, что первоначально вокруг кости водилась плоть.

– Понятно. – Мастерица поспешила разбавить волну ужаса глотком вина.

– Так, с вас пока хватит. – Краплак забрал кувшин и спрятал за рёбрами. – Сейчас зажмурьтесь. Солнце грядёт.

Ленна закрыла глаза, не задавая лишних вопросов вслух. Но даже сквозь сжатые веки она видела свет. Не тот, что исходит от ламп верхнего Некрополя. Бледной кожей она чувствовала тепло, тянущееся откуда-то из-под ног. Клеть была всё ближе к его источнику, и Ленна спрятала лицо.

Клеть остановилась.

– Дайте руку. Не торопитесь смотреть, глаза должны привыкнуть.

Дверца золотых рёбер отворилась, Краплак осторожно вывел мастерицу. Та своим шагам отказывалась верить: даже сквозь подошву башмаков пол казался мягче мраморных плит. Она, приоткрыв глаз, взглянула под ноги.

– Земля!

Трава, полная утренней росы, нежным поцелуем коснулась её лодыжки. Цветы, меж которыми жужжали букашки, почва, сочащаяся жизнью. Ленна хотела коснуться зелёных волн в ответ, но резко руку отвела. «Быть может, это наваждение какое?» – вопросила она у своего чуть затуманенного ума.

– Взгляните вокруг, Ленна Стук! – воскликнул библиотекарь. – Взгляните на сердце Некрополя!

То был дивный виноградный сад, закрытый от холодной темноты хрустальными стенами, как нежный цветок за куполом. Маленькое солнце в навершии, закованное в стеклянные цепи, светило ярко и тепло, как в погожий день. Спелый виноград, наполненный соком, уже дожидался кисти своих хозяев, чтобы переродиться в благороднейший напиток мертвецов. Жива земля была под ногами побегами благоухающих роз, что обхватили скрывающихся в тени виноградных кустов Бессмертных. Они недвижимо восседали, лежали, частями своими уходили в землю, костями сплетались с корнями. Очи их – тусклые, едва видимые при свете пленённой звезды – смотрели куда-то вдаль. Старые и безмолвные, были они глухи и слепы к гостям.

– Здравствуйте-здравствуйте… – шептал нежно Краплак каждому встречному ребёнку Смерти. – Как вы тут без нас? Ничего более не тревожит ваши бесконечные умы?

– Что с ними, мастер Краплак?

– Они ищут вдохновение. Или смысл. Или ответ. Как вы в моих книгах ищете формулы. В едином споре с собственной вечностью. – Краплак поклонился братьям. – Или напротив – сидят с пустою головой, вдали от суеты мирской, ещё дальше, чем мы с вами.

Ленна взглянула в глаза одному из Бессмертных. В едва тлеющих угольках видела она покой вековой, безмятежность.

– Им будто снится сон. Красивый, мирный.

– «Снится»? – библиотекарь тихо усмехнулся. – Возможно. Бессмертные не спят, но от неугодных существованию мыслей можно скрыться подле матери.

– Как же так – «неугодных»?

– Давайте где-нибудь присядем.

Краплак достал из костей своих льняное полотно простых узоров и цветов, расстелил по траве в отдалении от остальных Бессмертных. Издав короткий жалобный стон по любимому трону своему, он уселся на полотно, скрестив ноги, а затем выставил перед собой кувшин, пиалу и бокал – три важнейших инструмента в постижении великой мудрости. Ленна, поджав ноги, уселась рядом.

– Представь себе, что у тебя возник вопрос, ответ на который не найти, сколько бы книг ты ни перебирала, – начал Краплак, разливая вино в посуду, – представь себе, что этот вопрос ты можешь пронести сотни, даже тысячи лет. Он медленно занимает все твои мысли, каждую секунду существования… Страшная мука.

– И этот вопрос должен обязательно возникнуть в голове?

– Само собой! Чем больше мы узнаем про мир вокруг и внутри нас, тем меньше мы его понимаем. Северный Некрополь стоит на понимании мира через искусство, Западный – через память, Восточный – через науки… – он что-то неразборчиво буркнул себе под отсутствующий нос. – А Южный – через силу. Мы наполняем свою жизнь смыслом, стоим супротив хаоса.

– Раз вам отведена вечность, вы желаете эту вечность постигнуть. Это я могу понять… – призналась Ленна, поднимая в памяти несколько текстов, посвящённых жизни пониманию.

– Мы вольны прокладывать себе путь сами. Такие, как я, остаются в Некрополе, в вечном постижении. Другие, наоборот, не видят смысла сидеть и ждать просветления. Они бродят по миру, предоставленные сами себе, и ищут свои истины где-то за горизонтом. Но за вечность всё равно не останется неизведанного клочка.

– Вы рассуждаете очень мрачно, мастер Краплак. Но с вами сложно спорить. – Мастерица помолчала, подумала. – А если забыть этот вопрос? Отпустить на все четыре стороны?

– Чтобы остаться пустым? – с глубоким сомнением спросил Краплак. – Чтобы не жить – а просто быть?

– Вовсе нет! – громко не согласилась Ленна. – Жизнь есть вне стен, вне книг. Искусство не может существовать в единой точке. Оно, как сами бродяги, что тащат за собою целые истории, должно идти вечно – и пути его нет конца. Забудьте про свой многовековой вопрос, о Бессмертный, и живите в мире, что меняется день каждый, в свете тысяч солнц и тысяч лун!