Разбитая наковальня

– Да, но! – возразила Ленна. – Что, если это искусство Драконьей Гибели сгинуло бы вместе с ними? Если забрали бы его с собою в могилу три кузнеца? – скоро спрашивала девушка, не ожидая ответа.

– К чему ты клонишь?

– Вместо того чтобы открыть знание миру, который тысячу лет должен быть благодарен Опалённым, ты предлагаешь пожинать знание это только мне одной. Какой вздор… – От Смерти отвернулась мастерица. – Скажите мне, Первые… Смогу ли я добраться до вас в мире живых?

В далёкий путь
Мы позовём тебя.
В последний путь.
Придёшь к нам.

Ленна ещё раз погрузилась в раздумья. Та, Что Забирает, терпеливо ждала решения своей образованной гостьи. Божество было полно искреннего восторга: такая неслыханная дерзость доступна лишь храбрецам иль безумцам.

– Прости, но я отказываюсь от твоего дара, Сама Седая Смерть, – дочь Регола поклонилась низко-низко. – Я не отдамся вечному покою, удовлетворив своё любопытство, я присягну Первым – и каждому, кто пойдёт по их пути. Я найду их, выведаю всё, что смогу, и заключу эти знания для потомков.

– Всей жизни не хватит, чтобы такое провернуть, – честно сказала Смерть.

На то уже готов ответ был:

– Тогда я не умру вовсе. Бестелым безымянным призраком останусь средь мира и вечно буду беречь наследие великих. Чтоб никакое знание более не сгинуло и открылось достойным нести это тяжкое бремя. Я испытанием претендентам стану, чтоб присягнуть могли лишь те, кто готов расстаться с прошлым собой!

Смерть помрачнела, ссутулилась, сбросила с себя вид, с человеком роднящий. Под ликом её засияли кости, и всё ближе становилась Та, Что Забирает к своему образу из мифов и легенд – ужаса простого люда.

– Это то, чего ты хочешь? – говорила уже не дама, а чудище из костей и лоскутов ядовитого дыма.

– Да, – кивнула Ленна, не страшась истинного лица гибели всех и каждого.

– Но мертвецы, что среди живых остались, своё имя забывают, лики родных своих не узнают, покоя не ведают.

– Я не забуду свою семью, как не забуду жертву Первых и всех последующих. Я буду помнить.

Смерть уж всюду была: от края до края темнот своих заполнила она сединой и стужей, тысячей могил завыла, сотней пустых глаз смотрела на девушку, ожидая хотя бы шороха внутри бесстрашной души, но та выстояла.

– Пусть будет так, – хором говорила Та, Что Забирает. – Когда придёт твой час, ты позабудешь себя, но вспомнишь каждого из них: прошлых, нынешних, будущих. Останешься бесплотным стражем древних могил в сырой пещере. – Она взмахнула тысячей рук. – А пока – ступай обратно, Ленна Стук. Живи столько, сколько тебе осталось.

– А много ли мне осталось? – осторожно вопросила мастерица.

– Поживём – увидим. – Та, Что Забирает улыбнулась напоследок.

И отдалились золотые ворота, и облегчённо вздохнули Первые, добром в глазах мастерицу провожая.

Мы будем помнить тебя, Ленна Стук.

Мы будем ждать тебя, Ленна Стук.

Приди к нашим могилам, когда закончишь мирские дела.

– Так и сделаю, – сорвалось с её уст и ушло в мир живых.

Ленна ожила в руках печального библиотекаря. Тело мастерицы поначалу совсем её не слушалось: оно тихо подёргивалось по воле вернувшейся из царства Смерти, пальцы осторожно касались то сырой земли, то живых костей Краплака. Над обоими висела Виридианова длина, копошащаяся в трубах и что-то тихо нашёптывающая. Краплак, разглядев жизнь в прищуренных глазах Ленны, прижал гостью свою к груди. Мастерица обняла его в ответ.

– Простите меня, простите! – затараторил библиотекарь. – Если бы я знал, то никогда бы не повёл вас сюда! Простите!

– Добро пожаловать обратно, мастерица. – Костяные ладони стража хлопнули, порушив какое-то древнее заклинание. – Какой же ты всё-таки дурак, Краплак! – зашумел Виридиан. – Вон отсюда, пока по черепу твоему пустому не настучал!

– И ты меня прости, братец. Кости да пепел, какая страшная была глупость…

– Извиняться будешь перед Сиенной!

Виридиан, удостоверившись в решении непростой ситуации, ушами и глотками покинул сад, оставив гостей Смерти наедине.

– Можете не извиняться передо мной, мастер Краплак, – тихо ответила девушка, – вернулось со мною больше, чем уходило. Я видела мир мёртвых, золотые врата, что вели к Опалённым.

– Счастью моему предела нет, – голосом Бессмертный не выражал тревоги, – смерть вас коснулась – и отпустила. Лишь следом загробным навсегда удостоила.

Ленна дотронулась до волос своих и поднесла к глазам. Седина делила её голову, локоны стали ломкие и безжизненные. Краплак осторожно поднял девушку и понёс к золотой клети.

– Мы вернёмся в библиотеку. Вам надобно поспать и набраться сил.

– Я видела Первых, мастер Краплак…

– Помолчите немного. То, что с вами произошло, – великое чудо. Что же вы такое сказали матушке моей? – только успел он спросить, как тут же замотал головой: – Ой, не отвечайте!

Мастерица и не спешила с ответом, погрузилась в глубокий сон, как после тяжёлого рабочего дня. Ей снился дом, семья, а затем – сырой грот, откуда хором тянулся говор древний. Двое покинули подземный сад, и только благоухающие розы, кивая по лёгкому ветру, провожали их.