Разбитая ваза

Слишком увлекла его свобода и компания, тусовки. Детский возраст затянулся, а потом оказалось, что его приятели где-то учились, добывали средства на жизнь работой. Илью такие мелочи не интересовали, у него всегда все было. Спасибо папиному другу, пропихнул в школу милиции, а потом к Круглову. Илья словно прозрел, он старался, как можно больше читать, но знания были отрывочными, сумбурными и не очень помогали.

Ему нравились плакаты, на которых строгая женщина сообщала, приложив палец ко рту, что «Болтун, находка для шпиона» и он с этим соглашался, другая грозно спрашивала «Ты записался добровольцем?» и Илье хотелось сообщить ей, что он записался. Плакат, на котором сидящему за столом офицеру подносили рюмку водки, а тот, строго глядя, осуждающе даже, ладонью отодвигал эту рюмку, был без текста. Илья придумывал разные названия, например «На службе ни грамма» или «Пьянству бой», пока зубоскал Струнин не пояснил, что мужик возмущен, не пьет он из мелкой посуды.

Заняться Илье было нечем, поэтому он читал детектив. Круглов забыл, что должен был дать Илье задание. Телефон пострадавшего Агапова затрезвонил. Круглов ушел из кабинета, его вызвали к руководству, да так и не вернулся, поехал прямиком в госпиталь, а про телефон забыл.

— Алло?

— Стас, это ты? Слава Богу! Я переволновался. Почему не предупредил, что откладываешь приезд? И на звонки не отвечаешь. Ты слышишь меня?

Голос мужчины звучал рядом. Илья испугался. Он не знал, как поступать. Прикинуться Стасом? Сказать правду? Он нажал отбой и со своего мобильного позвонил Круглову.

— Круглов слушает.

— Владимир Никитич, это Илья. Отец Агапова звонил, меня принимает за сына. Я отбой нажал. Он будет звонить сейчас. Как мне быть?

— Значит так, представишься и попросишь перезвонить на мой сотовый. Выполняй.

— Слушаюсь, товарищ майор.

— И вот что, Илья, не злоупотребляй ты этими обращениями. Ты дядю Колю тоже только генералом называешь?

— Нет. Понял, това…, Владимир Никитич.

— Молодец, действуй.

Состояние Агапова врачи определяли как стабильно тяжелое. Если ничего не изменится, через пару дней должен начать выкарабкиваться.

Мужика молодого было жаль. Чем больше Круглов узнавал о нем, тем увереннее становился, что Агапова заказали. Если взрыв можно счесть за попытку навести страх, то стрельба в упор не оставляла сомнений.

Круглов вошел в палату, куда перевели Катерину Лобанову. Кроме нее в палате находилось еще две женщины, особо не поговоришь.

Девушка выглядела сегодня более живой, но лицо было измученным. Катерина открыла глаза. Взгляд печальный и усталый.

— Я рад, что вы очнулись, меня зовут Владимир Никитич. Я вчера у вас был.

— Я помню.

— Вам жена моя передала бульон, вот лимон и вода, врачи разрешили. Налить?

— Воды. Спасибо. Жажда мучает.

— Это от наркоза, я знаю. Так лучше?

— Скажите, что со Стасом? Он не умер? Врачи мне не говорят, сестры тоже.

— Катя, вы не волнуйтесь, это все, что я могу вам сказать. Поверьте мне и перестаньте волноваться. Вам нужно поправиться. Мы вашей матушке ничего не сообщили, не знаем, где ее искать.

— Это хорошо. Она уехала в отпуск, недалеко, в Лугу. Ничего ей говорить не надо, я позже сама расскажу. Как вы думаете, через две недели я буду дома?

— Гораздо раньше, Катя, здесь никого лишнего дня не держат. Может вам что-нибудь надо?

— Если можно, пусть придет Семен, он прислал записку, его не впускают. Он не пострадал?

— Немного. Я к вам приду завтра. Вы мне расскажете, как все произошло, договорились? Когда вам разрешат вставать? Не плачьте, Катя, что это вы?

— Я не знаю. Слезы льются сами, от бессилия. Я стараюсь сдержаться, но не могу. Извините. Доктор сказал, что после обеда надо вставать, хотя бы пробовать.

— Вот и славно. Семен будет рад вам помочь. Отдыхайте, сил набирайтесь.

Круглов вышел из палаты. Агапова и незнакомца навещать, смысла нет, они без сознания. Сколько продлится такое состояние, может сказать только Боженька. Лобанова подставилась под пулю, защитив Агапова. Собой прикрыла его сердце. Второй выстрел убийца делал второпях, Агапов наклонялся, чтобы поддержать падающую Лобанову. Пуля попала в верхнюю часть грудной клетки, а это чревато осложнениями. Но будем надеяться, будем надеяться.

«Вот пуля просвистела, в грудь попала мне — спасся я в степи на лихом коне», — завертелась в голове песня. Круглов поморщился, теперь не отвяжется, зараза.

Он договорился, чтоб пустили Кора Семена Ивановича. Или его фамилия склоняется? Дело на него заводить не будем, вынужденная самооборона. Парень молодец, не дал уйти сволочи. «Вот пуля просвистела…» Ну, же зараза!

Трубка настойчиво запищала.

— Круглов слушает.

— Вас беспокоит Агапов Михаил Вячеславович, мне дали ваш номер…

— Да, знаю, по моей просьбе. Михаил Вячеславович, я веду дело. На вашего сына произведено покушение, он ранен, но состояние стабильное. Желательно, чтобы вы приехали. Михаил Вячеславович, вы меня слышите?

— Да, слышу, я немедленно выезжаю. Его оперировали?

— Операция прошла успешно, нужно только время и уход.

— Куда он ранен?