Разбитые часы Гипербореи

– Вы так думаете, – пробормотал Скандаровский. От волнения он перешел на французский язык.

– Я знаю. А это, согласитесь, не то, что уверенность… Наш славный Александр Федорович не продержится долго… За ним придет другая сила.

«Как же, как же, – подумал Скандаровский, – наши маленькие друзья англичане тоже беспокоятся об этом… пытаются понять: что им делать дальше. Сейчас Петроград и Москва наводнены лазутчиками многих держав. Все хотят знать расстановку сил в России. Восстановится ли монархия или нас ждет совсем другой строй…»

– Семья нашего императора находится в подвешенном состоянии…

– Да, его хотят спровадить из страны, но это сделать не так легко. Ведутся тайные переговоры со многими европейскими державами, но пока безуспешно. Никто не хочет брать вашего бедного Ники на поруки. Даже его прямые родственники – англичане и немцы. Но его судьба уже отделена от России. А вот что ждет вашу страну…

– Что? – Скандаровский ощущал себя все более неуютно. Он не знал, зачем понадобился Чапеллону. От этого нервничал и сердился. Наверное, для каких-то важных дел.

– Вы правы, – подтвердил Чапеллон, словно угадав невысказанное.

«Батюшки, – ахнул про себя Скандаровский. – Он еще и мои мысли читает. Какой-то ужас».

– В этом нет ничего удивительного, – откликнулся Чапеллон. – Всего лишь тренировка памяти и неких экстрасенсорных способностей. И все получится. Даже у вас.

«Интересно, почему это «даже», – с некоторой обидчивостью подумал Скандаровский, – я что, уже совсем пропащий экземпляр?»

– Вам придется развивать и эти способности, – подтвердил Чапеллон. – И вы увидите, что это не так сложно, как кажется на первый взгляд. Что вам и предстоит сделать, мой друг. Как вы понимаете, какие бы смутные времена ни наступали, мы никогда не вправе пускать ситуацию на самотек. Она должна быть у нас под контролем. Вы меня слышите? – возвысил голос Чапеллон.

– Да, – откликнулся Скандаровский.

– Я рад.

Возникла пауза.

Свет, лившийся в окна, был по-прежнему ослепителен. Но здесь как будто бы сменили декорацию. Где-то, и кажется совсем близко, раздались звуки выстрелов. И свет словно померк… Скандаровский поежился.

– Видите, – как будто бы угадав его мысли, сказал Чапеллон. – Та ситуация, которая сложилась, не даст нам ни на минуту забыть о том, что происходит… И ведь это только начало…

Скандаровский не был глуп. Он моментально подобрался, понимая, что вот-вот Чапеллон приступит к основному, и ему хотелось не ударить в грязь лицом – понять, что же от него требуется. Выглядеть наивным юнцом не хотелось.

– Друг мой, – неожиданно дребезжащим голосом сказал Чапеллон, словно ему было сто лет, а не сорок с небольшим, – на вас выпадет весьма почетное задание, я бы даже сказал миссия… Нас ждет увлекательное зрелище… К власти придут большевики.

– Эти варвары? – вырвалось у Скандаровского.

– Они будут стараться искать новый мир. И пытаться переделать старый.

– Ну да, – попытался иронично подхватить тему Скандаровский. – Там еще в песне «Интернационал» об этом поется. «Весь мир насилья мы разрушим до основанья. А затем… мы наш, мы новый мир построим».

– Вы неплохо знакомы с революционными песнями, – поддел его Чапеллон. Скандаровский в этом месте чуть не покраснел. Дело в том, что он временами читал статьи и труды большевиков, знакомился с, так сказать, популярным в их среде творчеством. Он порой корил себя за эту излишнюю любознательность, но совладать со старой привычкой было сложновато.

– Да… так… – промямлил он.

– Это, кстати, очень похвально. Вы интересуетесь окружающим… Мы вчера с вами были в одном красивом особняке со мраморными львами. Когда я подходил к нему, я подумал, что вот передо мной – мертвые львы, сила, запечатленная в мраморе, но существует некая мудрость, заключенная в живых письменах, она никогда не исчезает, не становится мертвой. А передается из поколения в поколение…

Домой Скандаровский шел в странном состоянии. То, что открыл ему Чапеллон – с одной стороны, выглядело невероятным. А с другой… скорее всего, он прав. Во всяком случае, осведомленность нового знакомого просто поражала. И весьма вероятно, что все пройдет так, как он предсказывал.

Скандаровский шел по Невскому и вспоминал состоявшийся разговор.

– Куда прешь? – услышал он грубый окрик. Скандаровский прищурился: перед ним стоял пьяный человек и покачивался.

– Пропустите, милейший, – суховато сказал Скандаровский, – отойдите с дороги!

Мужчина лет сорока пяти, с покрасневшими глазами и в мятых брюках икнул и воззрился на Скандаровского.

– Чего? Ты как разговариваешь со мной, супостат, времечко ваших благородий вышло… накося выкуси, – и пьяненький показал Скандаровскому большой кукиш, на что он точно рассчитанным ударом вывернул ему руку. Да так, что тот даже не крикнул, только глаза выпучились от боли и из горла вырвался жалкий писк.