Разбитые часы Гипербореи

Когда Анфиса обернулась и посмотрела на остров, ей показалось, будто он тает в тумане, вокруг него клубится легкая серая дымка.

Через какое-то время девушка причалила к берегу – как чудно, напротив той самой пещеры! По ее телу пробежала невольная дрожь… она вышла на берег и услышала тот самый голос:

– А ты живучая. Сучка! Не ожидал.

Мучитель уже поджидал ее. Он смотрел на Анфису, раздвинув губы в улыбке.

– Добро пожаловать на эту землю!

– Кто вы? – спросила Анфиса.

– Какая тебе разница? Ты не знаешь меня, но мне известно, кто ты. И этого достаточно.

– Откуда вы знаете меня?

Он на минуту задумался.

– Мы знакомы заочно.

– Заочно? – удивилась Анфиса. – Как это?

– Очень просто. Я знал твою бабку. Аглаю. Костомарофф. Разве не так ее звали? Я не ошибся?

Девушка вздрогнула.

– Да. Так. И что? – в ее голосе прозвучал вызов.

– А ты храбрая маленькая сучка. Другая бы уже тряслась от страха, но не ты. Проклятая порода. Я запомнил твою бабку, потому что невозможно было забыть обстоятельства, при которых мы встретились. Это был май. Замок в окрестностях Берлина. Молодая, красивая Аглая Костомарофф с необыкновенно голубыми прозрачными глазами и я, семилетний мальчишка, у которого два дня назад взрывной волной убило мать. А отец был неизвестно где. На фронте или в Берлине. Я остался один, слуги разбежались, я умирал от страха, голода и холода. Ваши войска, которые уже были на нашей земле, мечтали освободить ее от фашизма. Но у них имелись и другие задачи. Твоя бабка, Аглая Костомарофф, как переводчица, знавшая несколько языков, была командирована со специальной миссией – поиска культурных ценностей и документов. Это я узнал, конечно, позднее. В нашем замке хранились ценные документы и произведения искусства. Мой отец был поклонником оккультизма и ближайшим другом Карла Марии Виллигута, наша коллекция представляла несомненный интерес для твоей бабки. Она обошлась со мной ласково: меня напоили-накормили. Я помню, как я впервые увидел ее. Одно крыло нашего замка было разрушено, шумели подходившие танки. Я знал: моя мать, слуги в замке говорили, что русские пришли нас убить. И вот в этих руинах замка появляется сказочно прекрасная Аглая Костомарофф, которую я ненавидел, потому что она пришла нас убивать.

– Не мы пришли к вам, – негромко сказала Анфиса. – Но мы должны были закончить. Как писал один наш поэт про итальянцев, но то же самое можно сказать про немцев: «Разве я приходил с пистолетом/ Убивать итальянское лето,/ Разве пули мои свистели над священной землей Рафаэля…»

– Что-то подобное сказала и твоя бабка. Она пробыла в замке два дня, вывезла все, что нашла. Потом уехала со словами: «Скоро все закончится!» Эти дни она разговаривала со мной. Она же хорошо знала немецкий. Но я большей частью дичился и молчал. Однажды я заметил, что, когда она наклонилась, у нее из сумочки выпала маленькая фотография, но твоя бабка этого не заметила. А когда она отошла, я подобрал этот снимок. Там на обороте были ее фамилия и имя. Так я узнал, как звали мою благодетельницу, которая вывезла ценности из нашего замка. В том числе древние оккультные рукописи… Она помахала на прощание рукой, когда уезжала. Говорила, что мне не надо бояться. Скоро для меня настанет новая жизнь. Все люди будут равны, не станет болезней, голода, отчаяния. Впереди светлое будущее, которое строят они, люди в Советском Союзе. Она при этом сияла. О, эти лица победителей! Триумфаторы всегда подобны богам. И я, и твоя бабка – мы оба знали, что она в любой момент может погибнуть от случайной шальной пули, от взрыва, но она верила во что-то, что было выше ее, и была готова отдать за это жизнь без колебаний. Я ненавидел ее, но не признавать великолепие молодой, красивой девушки, которая играла со смертью, даже я, семилетний мальчишка, не мог.

Он стоял напротив Анфисы – массивный, мощный, даже несмотря на свои годы.

«Что мне делать?» – думала девушка.

– Стоит мне только закрыть глаза, как я переношусь в то время. Запах гари от постоянных бомбежек, наш величественный замок со следами взрывов, запах собственного страха. В соседней комнате лежала моя собака, которую придавило камнем, она умерла… Твоя бабка была ангелом войны, склонившимся надо мной. Нужно ли говорить, как я ее ненавидел. Когда они ушли, я побежал в соседнюю деревню, где знал одну семью. К счастью, мать этого семейства была жива. Я назвал адрес моей двоюродной тети в Берлине, который помнил наизусть. Уже позже эта семья разыскала мою тетку; она взяла меня на воспитание. Тетка была бездетной. Правда, когда мне было семнадцать лет, она умерла. Но это уже другая история… После войны мы искали древние места силы, мы не оставили того, что делали наши предки. Не буду тебя утомлять этим рассказом. Так судьба привела меня сюда. И столкнула здесь с тобой. Догадываешься ли ты, что будет следующим шагом? Я тебя просто задушу собственным руками.