Разбитые. Как закалялась сталь (СИ)

— Малфой? Драко! — Николь, только что вернувшаяся из Мэнора, бросилась к нему, подхватывая под руку. Драко устало опёрся на её плечи, выдыхая всю волю, что змеиным клубком роилась в груди. — Подождал бы немного, знаешь же, что я приду, — посетовала Рейнер, давая Малфою перевести дух. Тот болезненно морщился, переступая с ноги на ногу. Постепенно невидимые тиски отступали, позволяя продолжить движение.

Медленно, но они двинулись к его спальне. Каждый выступ, каждый камешек и порожек отдавались тупой ноющей болью, но Драко продолжал свой путь. Николь держала его за спину на всём пути вплоть до постели с кучей зелёных подушек.

— Дальше я сам, — тихо, но уверенно заявил Драко.

— Ага, конечно, оставлю я тебя в таком состоянии, — пробурчала в ответ девушка, сбрасывая мантию. Она принялась стягивать форму с парня, на чьем лице складывались болезненные морщинки от каждого движения. — Ничего-ничего, — скорее себе говорила Рейнер, — сейчас мы достанем зелья, мази, — перечисляла она, волшебной палочкой развешивая форму по спальне.

Улёгшийся на живот Малфой устало взглянул на девушку. Неугомонная энергия Николь сводила с ума, но отпускать её совсем не хотелось. Рейнер взялась за спину парня. Зелья и мази не особо помогали, но позволяли хоть на немного облегчить боль. В некоторые дни, как сейчас, например, когда проклятье воздействовало на Драко сильнее обычного, так, что он даже передвигался с трудом, эти зелья становились единственной панацеей.

Руки Николь были измазаны в коричневатом зелье, но она явно знала, что делала, потому с первых прикосновений Драко блаженно застонал что-то невнятное.

— Можешь не сдерживаться, — почти хихикнула Рейнер. Она разминала мышцы юноши от плечей вниз: спина, бёдра, колени, икры, ступни.

Всё закончилось, как обычно: Николь накрыла Драко одеялом, помыла руки и уже готовилась сбежать в свою гостиную, надеясь, что Малфой уснул, избавившись от боли, но, когда она развернулась, чтобы уйти, её запястье перехватила изящная ладонь парня.

— Не уходи, — попросил он едва слышно.

Что-то в груди девушки болезненно кольнуло. Тяжёлый вздох, и она бросила мантию обратно на пол. Из ящика вылетела футболка Драко, которую Николь спешно натянула на себя. На прохладной изумрудной шёлковой простыни оказалось тёплое местечко.

Николь взглянула на потолок, а затем обернулась на Драко. Он разглядывал её, даже не пытаясь этого скрыть. Его глаза бегали по лицу девушки, плечам, ключицам, иногда останавливались на губах или упавшей на лоб пряди.

— Завтра первые зелья, нельзя проспать, — шепнула Николь, поворачиваясь к парню спиной. Тот ничего не ответил, лишь закинул сначала руку, а затем ногу на сложившую под голову руки когтевранку. Она почти уснула — было слышно её размеренное дыхание, ощущалось, как медленно вздымалась её грудь.

— Спасибо, — шепнул ей на ухо Драко.

Но Николь не услышала.

***

Когда Николь говорила, что без Драко стало сражаться намного сложнее — она не лукавила. Не чувствовать поддержку Малфоя рядом с собой оказалось для неё губительным. Новые битвы, без сомнения ожесточённые, на которые девушка не пускала Драко, опасаясь за его здоровье, подорвали её уверенность в себе, ведь уже спустя двадцать минут непрекращаемой стрельбы заклинаниями, она начала выдыхаться из сил.

Руки онемели, кожа ладоней, измазанная разводами запёкшейся крови, трескалась при попытке сжать кулак, во рту пересохло, въедающийся в лёгкие холодный воздух не позволял насытиться. Девушка напряглась и плотно сжала веки, пытаясь собрать пазл обломков рассудка, что вместе со здравым смыслом канул в пространстве забвения, но, почувствовав резь в области диафрагмы, резко расслабилась. Виски заныли острой болью, в памяти то и дело стали всплывать вспышки заклинаний, душераздирающие крики людей, силуэты которых двигались раскоординировано, словно в безумном танце на пороге белой горячки, сновали с поля боя в укрытие и обратно в надежде не попасть под очередной град проклятий.

Николь, выбившись из сил, наблюдала за происходящим, спрятавшись чуть поодаль от эпицентра сражения, следила за ходом наступательной операции, ловила каждое тело, в предсмертном вскрике валившееся на снег, очередное озеро крови, в ночном мраке казавшееся цвета вороньего крыла, и нетленные перекошенные от боли лица тех, кто останется здесь навечно.

Слишком внезапно всё оборвалось — острая боль пронзила всё тело. Очередное заклинание, срекошетившее от стены, зацепило её, резким ударом заставив согнуться и упасть на землю. Намеренно или случайно, свои или чужие — было уже не важно. Из последних сил она доползла до безопасного места, с трудом поднялась, зажимая рану, и двинулась, как ей казалось, в сторону леса, пока крики совсем не стихли.