Разбитые. Как закалялась сталь (СИ)

— Ты вздумал шантажировать? — разозлилась Николь. — Да что ты о себе возомнил?

— Отлично, значит я сдаю вас, — сказал парень, разворачиваясь в сторону штаба.

— Ты не оставляешь мне выбора. Авада Кедавра! — зелёный луч достиг Криса за считанные секунды, повалив парня на землю. Николь сжала губы, чувствуя одновременно противоречивые чувства. Стыд, жалость, ненависть и удовлетворение. — Кто-то ещё сомневается в моих действиях? — она обернулась к оставшимся новобранцам, с ужасом глядящих на тело своего друга. Они отрицательно покачали головой, поднимая на Николь глаза, полные страха.

Они боятся тебя, Николь.

— Отлично, а теперь идём. Доберёмся до точки трансгрессии, и дальше каждый сам за себя. И если кто-нибудь из вас решит рассказать хоть одной живой душе о том, что здесь произошло, я не посмотрю на то, что мы подружились. Всё ясно?

Парни опасливо кивнули и последовали за Николь.

***

Распрощавшись с парнями и взяв с них слово молчать, Рейнер вернулась в Хогвартс. Рана больше не кровоточила, но давала о себе знать. Девушка поднялась на восьмой этаж, чтобы подлатать себя, ведь идти к Клавдию она боялась. Вдруг кто-то узнает о её временном изменении стороны?

— Привет, — сказала Николь, заметив Драко. Он расположился на диване со стаканом огневиски в руке. Девушка поджала губы, недовольно глядя на алкоголь.

— Привет. Я ждал тебя раньше, — парень повернулся к Николь, осматривая её тело на предмет ранений. Заметив кровавое пятно под грудью, он вздохнул и поставил стакан на стол. — Раздевайся, — сказал Драко, поднимаясь с дивана и доставая необходимые склянки с мазями.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Николь, стягивая с себя одежду. Драко бросил на неё взгляд и хмыкнул.

— Нормально. Убить никого желания пока не возникало.

— Перестань. Твои перепады настроения сбивают меня с толку.

— Так не возись со мной и всем будет легче, — ответил Драко. Он не мог контролировать свои слова, причиняя той, кого любит, нестерпимую боль.

Её любовь делалась всё страстнее и страстнее, а его всё гасла и гасла. И помочь этому было нельзя. У неё всё в нём одном, и она требовала, чтобы он весь больше и больше отдавался ей. А он всё больше и больше хотел уйти от неё. Они шли навстречу, а потом неудержимо начали расходиться в разные стороны. И изменить этого было нельзя.

— Драко! — раздражённо вспыхнула Рейнер. — У меня было два максимально хреновых дня. Я успела поучаствовать в битве, получить ранение, сбежать, наткнуться на отряд новобранцев, попасть в штаб авроров, проваляться в горячке, стать свидетелем многочисленных убийств, сбежать, убить одного из новобранцев, поссориться с остальными, добежать до точки трансгрессии, отправиться в Хогсмид, дойти до Хогвартса, подняться на восьмой этаж с дырой под грудью, — и это всё для того, чтобы сейчас выслушивать твои психи? Отлично! Уходи, сама справлюсь. Я сейчас не в состоянии нянчиться с тобой. Можешь возненавидеть меня. Мне плевать.

Николь подошла к Драко и вырвала из его рук склянки. Она поставила их на тумбочку и стала перед зеркалом, рассматривая рану. Она видела, как замер Драко после её слов. Видела, как на его скулах заходили желваки. Как он закрыл глаза, борясь с нахлынувшей на него злостью. Услышала его шумный выдох и отвела глаза, когда Малфой поймал её взгляд в отражении зеркала. Николь окунула руку в мазь и почувствовала прикосновение ладоней в кожаных перчатках к своим плечам. Девушка подняла взгляд и снова столкнулась с серыми глазами, полными боли и отчаяния.

— Прости, — выдохнул Драко и прижался губами к макушке волшебницы. — Я забыл, что не мне одному может быть плохо.

— Всё нормально, — вздохнула Николь. — Ты не виноват, это я вспылила. Давай забудем? — тихо сказала девушка, смотря в глаза парня.

Он кивнул, не сводя с неё глаз, и развернул лицом к себе. Драко взял её лицо в руки и прижался своими губами к её. Николь мгновенно ответила, приоткрыв губы и позволяя углубить поцелуй. Этим поцелуем он просил прощения, заглаживал свою вину. Его мягкие пухлые губы скользили по её. Даже боль в теле отступала, когда Драко вступал в физический контакт с Николь. Она — словно его лекарство, однако вызывает привыкание. Малфой заметил, что легче рядом с ней ему становится, только если до этого некоторое время они не были близки. После ссор, например.

Драко разорвал поцелуй так же неожиданно, как и начал его. Он взял в руки мазь и зачерпнул немного. Пока он втирал её и накладывал на ребро Николь повязку, она не произнесла ни слова. Часто её молчание служило выражением безоговорочного доверия, связывавшего их друг с другом, но не сейчас.

— Что ты задумал? Хочешь помочь Волан-де-Морту и начнёшь шпионить за аврорами?

— Парочка сотен тысяч погибших за спасение моей шкуры? С каких пор ты такого плохого мнения обо мне?

— Ради Тео ты сделал бы это. И ради Блейза. Ты сделал бы ради них всё. Так почему же не ради самого себя?

Да, почему, Драко?

Не потому ли, что он уже давно решил, что их жизни гораздо ценнее, чем его собственная? Ах, да что там говорить…

— Ни убивать, ни шпионить я не намерен, — решительно произнёс он.