Разбитые на осколки

— Ну, хорошо, — говорит Пиппа на том конце провода. — Я просто надеюсь, что ты не позволишь своим интимным частям тела принимать важные решения вместо мозгов. И знай, если я встречу этого парня, и он окажется чертовски горячим, тогда я окончательно приду к выводу, что ты потеряла свой гребаный рассудок.

— Не волнуйся, Пипп. — Зет подносит острие ножа и приподнимает мою футболку, едва прикасаясь острием металла к материалу; материал расходится под острым лезвием, словно мокрая бумага. — Он отвратительный, — говорю я ей. Одна бровь приподнимается вверх, когда он реагирует на мои слова. Дерьмо.

— Играешь с огнем, — говорит мне. Я не думаю, что Пиппа слышит его. Его голос такой тихий и так сильно наполнен желанием, что даже я не уверена, что слышу его. Я чувствую страх, он прожигает меня, просачиваясь внутрь моего тела, заклеймив меня, насыщая электрическими зарядами.

— Я могу встретиться с ним завтра, хорошо? У меня есть свободное получасовое окно около двух. Если он опоздает или же не появится, то все отменяется. Я не доверяю ему, Слоан, и мне кажется, что ты сумасшедшая, если даже просто разговариваешь с ним. Если бы была на твоем месте, я бы разорвала все отношения с ним и бежала бы без оглядки

Нож разрезает мою футболку надвое; затем Зет кладет его на столешницу рядом со мной и откидывает назад разрезанный материал, обнажая мою грудь. Его глаза жадно поглощают меня, заставляя вспыхивать каждый дюйм моего тела обжигающим пламенем.

— Мне не нравится твоя подруга, — сердито рычит он. И потом опускает голову и прикасается своим языком к моему соску, всасывая уже изнывающую твердую вершинку в свой теплый рот. Мои колени испытывают непреодолимое желание подогнуться, но его твердое тело прижимается к моему, удерживая меня на месте.

— Два часа. Поняла. Я удостоверюсь, что он получит твое предупреждение.

— Я больше беспокоюсь за то, чтобы ты приняла к сведению мои слова, Слоан. Пожалуйста, скажи, что ты слышишь меня сейчас?!

— Да! Да... ах... Я, я клянусь, что слышу. — Из этого не выйдет ничего хорошего. Такое ощущение, что Зет хочет, чтобы я выдала себя — его рука опускается к моим джинсам снова, подразнивая прикосновениями мою чувствительную кожу, заставляя меня подрагивать, пока его другая рука ласкает мою грудь, жестко стискивая мой сосок, отчего меня охватывает желание ударить его.

— Тогда хорошо. Завтра. Возможно, тебе лучше прийти вместе с ним. Я не знаю, хочу ли находиться с ним в одном помещение.

— Я... Я постараюсь

Пиппа нажимает на «сброс». Она зла на меня. Я знаю, что она будет ужасно злиться на меня, но по какой-то причине не могу ответить «нет» этому мужчине. У меня есть предчувствие, что мне стоит разобраться в этом, или же в ближайшее время один Бог свидетель, в какие дрянные ситуации я могу втянуть себя.

— Ты готова? — спрашивает меня Зет. Вопрос заставляет меня задрожать от макушки до пальчиков ног. Это тот самый момент, когда я могу попытаться ответить ему то самое слово. Нет. Просто три буквы. Я смогу проговорить их. Я говорю его остальным людям в течение всего дня.

Эй, Слоан, ты собираешь есть это?

Нет.

Ты не помнишь, что сегодня твой день рождения?

Нет.

Ты можешь подписать мою карту осмотра пациентов? Я знаю, что немного опоздал, но...

Нет.

А сейчас все совершенно по-другому, когда этот мужчина стоит на расстоянии трех дюймов от меня.

— Да, — я говорю ему. — Я готова

Я внутренне таю, когда он улыбается мне коварной улыбкой.

— Тогда подожди здесь. — Он выходит из кухни, вследствие чего ко мне возвращается здравый рассудок и с чувством мести отвешивает мне по заднице. Я бормочу себе под нос: «Глупая, глупая, глупая...». Кладу телефонную трубку и беру стакан воды, выпивая его одним глотком. Это так странно, как Зет заставляет одну часть меня становиться такой влажной, а другую изнывать от жажды. Есть ли на свете еще такая же противоречивая вещь, как мое тело прямо сейчас?

Я слышу, как он возвращается обратно в дом. Я собираюсь с духом, стоя у раковины, прикрывая глаза и наслаждаясь глубоким вдохом, что так мне необходим прямо сейчас. Мне необходим кислород

— Слоан. — Мое имя на его губах звучит как порицание. Словно он предупреждает собаку не мочиться на коврик, которая колеблется и готова сделать это. Когда я поворачиваюсь, он держит в руках то, от чего мне хочется выскочить из комнаты.

Черная сумка.

— Подойди сюда, — требует Зет. Он ставит сумку на обеденный стол, что я приобрела прошлым летом в антикварной лавке, которая находится напротив больницы. Ножки стола очень красиво вырезаны в виде сложных образов леса, и я просто не могла противостоять ему. Зет расстегивает сумку и достает оттуда длинный моток веревки.