Разбитые надежды (СИ)

Кэролайн затыкала уши, делала громче телевизор, но всё было напрасно. «Как же это достало! Клянусь себе, что сделаю всё, для того, чтобы никогда не испытывать нужды: не желаю считать каждый ничтожный цент и волноваться о том, хватит ли до конца месяца». Её нервы были на пределе, но нужно было сосредоточиться на чёртовой литературе, иначе мистер Оливер будет злиться на неё, ведь Кэролайн и так всегда нестабильно занималась, хотя и весьма успешно, чему преподаватель неоднократно изумлялся. На ум ей не приходило ничего оригинального и стоящего, оттого она зацепилась за самый беспроигрышный, как ей показалось, вариант: она начала короткий рассказ об Америке, где неискренне и высокопарно изливала гордость своей страной, выдавая чужие мысли за свои – красиво, витиевато и стройно. Она даже и сама начала верить, что так считает, потому гордилась самой собой, воображая, как учитель будет воодушевлённо читать её текст, что он всех глубоко тронет. Кэролайн так размечталась и так разошлась, что исписала десять листов, после чего облегчённо выдохнула, отбросила от себя задание и отправилась на кухню за большой кружкой своего любимого чая с запахом ягод.

«Как же я давно не видела Клауса… даже и не помню уже, как звучит его голос», – неосторожно подумала девушка, поднеся ко рту кружку с горячим чаем. Кэролайн отставила её и сложила нервозно руки на груди, затем повертелась пару раз на месте и быстро подошла к окну. Её глаза тревожно и суетливо изучали сырые липы, потерявшие былую свежесть, бетонную дорожку и ржавый велосипед матери, на котором миссис Форбс каждое утро в рань уезжала на работу, на почтовую станцию.

Чтобы унять свои размягчённые мысли, Кэролайн попыталась представить, как послезавтра утрёт нос этому дилетанту писательского ремесла. Наверняка он не смог придумать ничего лучше своих юмористических пьесок или заметок – на публике, во всяком случае, дальше этого редко заходило, так что Майклсон будет весьма не оригинален, а вот она точно будет оценена мистером Оливером за столь патриотическое и трогательное произведение.

***

- А вы сегодня будете проверять наши работы? – раздался первый вопрос в начале урока литературы.

- Коллеги, я уже все ваши шедевры проверил и сейчас всё раздам, наберитесь терпения! – с милым выражением лица ответил мистер Оливер.

Преподаватель обошёл себя кругом три раза, как всегда, забыв, что хотел сделать, затем, ахнув, сложил ладони и облегчённо взял стопку домашних работ.

- Так-с, вот здесь, Мэганн, ваш рассказ о вашей кошке: довольно мило, но очень просто. Держите, пожалуйста, Митч, ваш рассказ о походе в горы – очень скучно, ну, это же Альпы, коллега! Можно было написать гораздо красочнее, чем останавливаться ежестрочно на поедании консервов. Держите ваш рассказ о семье…

Учитель был не строг, хотя оценивать было откровенно нечего, но он старался смягчаться, понимая, что талантом обладают не все, и единственное, что его смущало, это отсутствие энтузиазма и заинтересованности у учеников.

- Представляете, парни, вчера Эндрю на пьянке заблевал весь гараж родителей Спенсера! Ха-ха, правда смешно? – еле удерживая нездоровый смех, пролепетал сидящий впереди Стефана и Клауса парень с очень коротко стриженной темноволосой головой и едкими глазками-щёлочками.

- О да, это, безусловно, интересно, Ральф, – равнодушно отпустил Никлаус, крутя между пальцами авторучку.

- Э-эм, «Любовные неудачи улитки Мелинды», – неуверенно и со скепсисом в голосе продолжил мистер Оливер, – кто писал про улитку Мелинду? – ничуть далее не конфузясь, спросил учитель.

- Я, сэр, это моя работа, – скромно, но с довольной физиономией отозвался Сальваторе.

- Вот, держите…

- А что скажите? – самоуверенно и весело спросил Стефан.

- Ну, думаю, это слишком экстравагантно, – мистер Оливер посмотрел на ученика поверх очков, – хотя не лишено интриги, – он добросердечно улыбнулся Стефану, словно маленькому ребёнку, требующему конфету, и отошёл.

- Стеф, ты серьёзно? – Клаус жалостливо сдвинул брови и залился хохотом, – любовные неудачи улитки?! Звание «идиот года» у тебя уже в кармане, поверь!

- Эй, да я просто хотел повеселить его.

- Чёрт, это ни разу не остроумно и не смешно, это откровенный идиотизм, брат, ты видел, как он на тебя посмотрел: он, вероятно, впервые в жизни нечто подобное прочитал, – Клаус покачнулся на стуле в новом приступе смешка.

- А сам-то про что написал? По-любому, что-нибудь похлеще этого: ты на такое мастер!

- Но вот одно произведение меня всё-таки заинтересовало…

- Простите, пожалуйста, за опоздание! – защебетала на пороге запыхавшаяся Кэролайн, вкладывая всю свою силу в сумочку с тетрадями, которую стискивала раскрасневшейся рукой.

- Садитесь, пожалуйста, скорее. Итак, одно произведение меня всё-таки заинтересовало…