Разбитые надежды (СИ)

Новый плотный переплёт, не вычурная, но со вкусом оформленная обложка, 245 страниц текста крупным шрифтом. Раскачиваясь в своём антикварном кресле-качалке – единственном предмете роскоши в съёмной нью-йоркской квартире, Кэролайн с благоговением и трепетом вчитывалась в строки книги, которую чуть ли не слёзно вымолила у знакомой-коллеги студентки, которая в ресторане появлялась лишь по выходным, потому что усердно училась. Скрип кресла ничуть не отвлекал девушку, а наоборот даже способствовал усвоению прочитанного, успокаивал нервы и придавал чувство умиротворения. «О, Боже, пятый час! – встрепенулась Форбс, откладывая на подоконник книгу. – Пора заварить новую порцию чая, надеюсь, до вечера её хватит…» – улыбнулась она самой себе.

Джулия, отправляясь рано утром к первой паре, успела заскочить к коллеге, чтобы передать ей книгу, обменялась парой слов восторга и упорхнула по своим делам.

И вот мисс Форбс с половины девятого утра провалилась в «Пожар», как это происходило почти с каждым, кто приступал к этой книге. Для неё чтение этого произведения было каким-то особым ритуалом, погружением в мысли знакомого и очень близкого человека: за каждой строчкой она хотела угадать, что натолкнуло Клауса на данную мысль, в каждом персонаже девушка пыталась разглядеть какого-нибудь их общего знакомого из жизни, пытливо хотела понять, чем вдохновился автор.

«Сегодня город был упоительно объят туманом…» – читала уже вслух шёпотом Кэролайн, заливая кипятком ароматные крупные чайные листы в бабушкин старинный чайничек для заварки, затем подняла голову и взглянула в кухонное окно: Нью-Йорк окутал туман, облака были тяжёлые и грязно-серые, по окну еле слышно бренчал моросящий дождь. В эту минуту что-то щёлкнуло в её сознании: «Неужели он всегда вот так смотрит на мир? – словно какое-то откровение, блеснуло в голове Кэролайн. – Даже унылое и серое видится ему необыкновенным и стоящим внимания».

Почти нервически прижав к себе кружку с горячим чаем, Кэролайн с ногами забралась обратно в своё кресло и, позабыв обо всём, что нужно сделать по дому, она вся отдалась прежнему занятию.

***

Клаус вместе со Стефаном и его новыми знакомыми, с которыми он подружился на студенческой вечеринке, сегодня отправился в кафе. Выслушивая рассказы парней о студенческой жизни, Майклсон спрашивал самого себя: «И чего я в школьную пору так зациклился на Брауне? Ведь мне поступило девять приглашений из других университетов и колледжей, а я отчаянно бился за мечту, которая даже «не выслала мне приглашение». Зачем нужен был этот Нью-Йорк, с рестораном психопата и встречей с ней?»

Клаус, раздражённо потирая подбородок, провожал взглядом проезжающие мимо кафе автомобили, спешащих по своим делам людей, толкающихся в груде зонтов. Он не слушал уже и вовсе болтовню друга и его новых знакомых, как вдруг один из них, сидящий рядом с Никлаусом, начал дружелюбно хлопать его по плечу.

- Чёрт, так я, оказывается, сижу рядом со знаменитостью, а он молчит и вообще не раскрывается! Обалдеть, чувак, это ты написал «Пожар»? – он издал радостный возглас.

- Э-м, ну, как бы я, – смутившись, ответил Никлаус, выходя из сомнамбулического состояния.

- Если б я знал твою фамилию, то сразу бы начал, хотя бы даже в шутку, думать на тебя, а тут тебя Стеф сдал! – парень радушно засмеялся.

- Может, ещё автограф попросишь? – в шутку, но недовольно спросил Клаус, – мы вообще-то кофе пришли пить да пирожными объедаться, а ты меня знаменитостью обозвал, – он засмеялся, выходя из недоброжелательного тона.

- Ты чего обиделся?! – Стефан истерически захохотал и облился чаем. Парни подхватили Сальваторе.

- Да нет, я вообще-то… ну, Стеф, перестань! – Клаус понял, что друг «ругает» его таким образом за отвергнутую минуту славы.

- Нет, ты вообще нормальный человек? Стэн тебя похвалить хотел, а он «я не знаменитость»! – Стефан скривил гримасу. – Разговор, наконец, приобрёл хоть какую-то конструктивность и интеллектуальность, а ты «заднюю включил», – продолжал он журить друга.

- Хорошо, я сдаюсь! – Ник поднял ладони вверх, – если есть вопросы или ещё что-то, я весь ваш, парни.

- Во, другое дело! – командным голосом парировал друг.

Эти двое студентов – второкурсники факультетов с филологическим уклоном, принялись перебивать друг друга, ярко жестикулируя. Они задавали Нику интересующие их вопросы, просили что-то им пояснить, даже умудрялись спорить, но в итоге всякая мысль в компании молодых парней заканчивалась какой-нибудь искромётной или пошлой шуткой. Разговор был приятным и непринуждённым

.

«Нет, Нью-Йорк стоил этого. Да, именно для этого я терпел своего чокнутого шефа, именно для этого я не поступил в Браун и замкнулся в себе, именно для этого она внезапно возникла в моей жизни… Всё шло к этому. Нет, прочь сомнения и сожаления! Теперь я стану тем, кем захочу! Любой вуз, любое рабочее место будет желать меня, а не я его. Я смог поразить людей своей книгой, теперь я способен поразить самого себя».