Разбитый глаз (ЛП)

  «Я думала, что мы все застряли в этом конце», - сказала Мардж. Она встревоженно нахмурилась, что не соответствовало ее вежливым чертам лица. Обычно она была хорошенькой в ​​суетливой манере, как кукла, одетая в замысловатую одежду, которую ни одна женщина не могла бы носить в течение дня. Каким-то образом Мардж Эндрюс это удавалось, точно так же, как ее волосы никогда не казались растрепанными, точно так же, как она никогда не простужалась и не появлялась в неловкие моменты. Некоторые из мужчин в CompAn заигрывали с ней, и она отвечала ласково и непривлекательно. Возможно, она не снялась в фильме о Дорис Дэй; ее вкус в одежде соответствовал ее вкусу в музыке и литературе. Лидия Нойманн не была хорошо начитана в других областях, но у нее была врожденная проницательность, которая инстинктивно знала, что в Мардж есть немного привычной фальши.

  И все же за последние два года Мардж удовлетворила потребность пожилой женщины в общении и терпеливой второй половинке, с которой она могла бы поделиться своими собственными тревогами. Девчачьи разговоры, Лео Нойман время от времени злился, когда Лидия откладывала возвращение домой для личной беседы с Мардж в коктейль-баре через дорогу от здания Ag. Но мистер Нойман тоже был терпеливым человеком и понимал, что его жена не может поделиться с ним некоторыми вещами. Лео как-то сказал, что Мардж хороша для Лидии, и все так думали. Включая миссис Нойманн.

  «Ну, это всего лишь кое-что, что я хочу примерить на Тинкертой», - неопределенно сказала миссис Нойманн с той же улыбкой на лице, которую она носила весь день. Она была на охоте; она была уверена, что найдет изъян в компьютере.

  «Я могу вам чем-нибудь помочь?»

  "Нет нет. Просто беги.

  «Это о проблеме, которая у нас возникла?» Мардж сохранила озабоченное выражение на лице. Ее красивые голубые глаза - иначе их нельзя было описать - были широко открыты, как у фарфоровой куклы.

  «Нет, - быстро ответила миссис Нойманн. Оба они поняли, что это ложь, но черты лица Мардж Эндрюс не изменились. Она только моргнула и расширила их.

  «Просто то, над чем я работал, чтобы… улучшить некоторые возможности программирования, особенно в области… переделки кода анаграммы».

  «О, - сказала Мардж Эндрюс.

  «Вы бежите».

  «О, - повторила она.

  Миссис Нойман по-матерински улыбнулась. «Показывали им Вашингтон?»

  "Кто?"

  «Твои друзья из Сент-Луиса».

  «Да, они хотят подняться на вершину монумента Вашингтона, вы можете представить себе что-нибудь настолько банальное?»

  «Почему бы вам не взять их на экскурсию по Капитолию? Я имею в виду, пока заседает Конгресс. Я могу попросить кого-нибудь из парней из офиса сенатора Кокса взять их с собой.

  «О, я так устал от этого. Это так муторно. Весь этот мусор… - Она остановилась. «Ну, я имею в виду, я полагаю, мне не пришлось бы с ними ходить».

  «Им бы это понравилось».

  "Да. Я полагаю, они бы это сделали. Да, я предлагаю им это. Они никогда не были на востоке. Билл знал его по колледжу, и мы обменивались рождественскими открытками. Билл хотел, чтобы они остались с нами, но они не хотели навязывать. Они милые. Люди со Среднего Запада милые ».

  Миссис Нойманн сказала: «Я из Омахи».

  "Да. Я знаю. Я имел в виду это как комплимент ».

  «Я знаю, Мардж. Там. Беги, а я завтра позову Конни в офис сенатора Кокса, и она попросит одного из мальчиков отвезти их. Когда захотят.

  "Все в порядке. Спокойной ночи, Лидия.

  «Спокойной ночи, Мардж. Повеселись."

  Затем она повернулась, медленно и почти неохотно, и пошла по коридору. Ее взъерошенная белая блузка не испачкалась дневной работой, ее светло-каштановые волосы были идеально уложены, а макияж незаметно делал свое дело.

  Миссис Нойман закрыла дверь.

  В течение получаса секция компьютерного анализа, в которой находились мониторы Тинкертой, была закрыта.

  В полночь уборочная бригада приходила и обыскивала место в поисках клочков бумаги, которые днем ​​были измельчены и брошены в мусорные корзины. Полы будут вымыты и вымыты шваброй, а столешницы вычищены. А если кто-нибудь оставит что-нибудь на столе, на следующее утро об этом сообщат начальнику службы безопасности, и это будет большой шум.

  Миссис Нойманн будет спокойно в течение почти шести часов. Возможно, хватит времени. Она знала вопросы, которые хотела задать Тинкертой сейчас, наконец, после шести месяцев тупиков, слепых зацепок и разочарований. У нее были журналы, священные книги все еще хранились по старинке, каждый элемент журнала вводился с трудом вручную и подписывался входящим в него человеком. Журнал и компьютер, старый и новый. Она с удовлетворением подумала: «Теперь мы выясним, что случилось с бедной старой Тинкертой».

  * * *

  Она закрыла дверь своего офиса, заперла ее и пошла по затемненному коридору к двери безопасности, которая вела к главному столу службы безопасности и лифтам. Она пробыла в здании почти шестнадцать часов, но не чувствовала усталости. Ее шаг был легким по полированному полу. Она прошла мимо начальника обслуживания, и он кивнул ей, и она улыбнулась ему улыбкой, которую он вспомнит гораздо позже, когда его спросят об этом.