Разбитый глаз (ЛП)

  «Да», - сказала она теперь самой себе, запертой двери, вставляя ключ в замок. Я буду думать об Уильяме на этой лестнице, я буду думать о нем рядом со мной, когда мы будем лежать на кушетке; наблюдая, как над городом надвигается гроза. Я буду думать о Жискаре прекрасным осенним днем, когда он умирал.

  Она открыла дверь, вошла внутрь, положила сумочку на маленький изящный столик в холле и включила свет в холле. Через два часа приедет полиция, чтобы отвезти ее в безопасное место за городом до начала операции.

  Она закрыла за собой дверь и посмотрела на квартиру. Все было разрушено.

  Книги. Документы. Одежда. Они были рассыпаны по коврам в гостиной.

  Она внезапно почувствовала тошноту и страх.

  Чтобы скрыть свой страх, она быстро вошла в гостиную, где они с Уильямом Мэннингом остановились, спали и любили, пока вокруг них сотрясался шторм.

  На стуле из зеленой ткани возле высоких окон, выходящих на балкон, сидел мужчина. Окна были закрыты, так как она оставила их утром. Ничего другого в комнате не было прежним; даже картины на ее стенах были сняты, а некоторые вырваны из рам. Она увидела, что это не вандализм; картины стояли на полу, прислонившись к стенам. Остались только остатки методичного обыска всего, чем она владела.

  Она уставилась на неподвижного, молчаливого мужчину.

  Он был в среднем возрасте; в его волосах были серые прожилки с темно-коричневыми прядями. Его глаза были серыми, холодными и непреклонными, когда они ответили ей взглядом. Линия его рта была ровной, не хмурый или улыбающийся, но рот и лицо, которые ничего не открывали. Она увидела, что его лицо было изрезано линиями возраста и опыта, как порезы ножа деревянной ручкой, чтобы показать какой-то примитивный процесс счета.

  Она не говорила. Тишина лежала между ними, как приглашение. Она прошла по обломкам комнаты к высоким окнам и распахнула их, чтобы вдохнуть прохладный вечер.

  Она снова повернулась и посмотрела на него.

  «Речь идет о Мэннинге», - сказал наконец Деверо.

  "Я понимаю. А ты - кто ты? » Ее голос был таким же холодным, как и его ровный, таким же непреклонным.

  «Это не имеет значения».

  «Конечно, есть. Как ты сюда попал? »

  «Я вошел через парадную дверь».

  «А консьерж?»

  «Она увидела мое удостоверение личности. CID. " Необъяснимым образом на холодном лице появилась улыбка.

  "Вы из CID?"

  "Нет."

  «Я так не думал. Вы американец.

  «Мэннинг. Он был здесь до того, как его убили, он должен был встретить вас ».

  "Откуда ты это знаешь?"

  «Мадам Клермон». Акцент был плоским; не было предпринято никаких попыток изменить широкое американское толкование французского, на котором он говорил. «Он встретил вас в четыре часа дня, на следующее утро его убили, а тело бросили в Сену. Он был с тобой, а потом его убили. Это предполагает какой-либо разумный вопрос? "

  Она села в коричневый стул напротив него. Свет в гостиной оставался выключенным. Угасающий дневной свет освещал развалины комнаты пурпурными оттенками; это могло быть поле битвы в миниатюре. В темной комнате каждый мог видеть форму другого. И их глаза: они могли ясно видеть свои глаза даже в полумраке. Жанна смотрела на него, и казалось, что цвет ее глаз менялся от момента к моменту, с зеленого на серый, на темно-синий и обратно через узкий спектр.

  "Кто ты?" она сказала.

  - Деверо, - сказал он. «Но это не имеет значения. Я знал его."

  «Уильям? Когда ты его знал?

  «После первого раза».

  "Первый раз?"

  «Девятнадцать шестьдесят восемь».

  "Откуда ты?"

  «Ты убил его?

  Снова тишина. Она смотрела на него мгновение, прежде чем заговорить. "Нет. Я бы не стал его убивать ».

  "Не важно что?" Снова суровая зимняя улыбка, непоколебимое зондирование ровного, вздымающегося голоса. Как нож, повторяющийся снова и снова, без гнева и безжалостности.

  «Вы не имеете права спрашивать меня».

  «Это не вопрос прав. Вы знали о Мэннинге, не так ли? Кто сказал тебе?"

  "Уильям был журналистом из ..."

  - Не говори так, - перебил Деверо. «Это ложь, и мы не можем начинать с этой базы. Вы знали, что такое Мэннинг ».

  «Вы узнали, кем я был, разрушив свою комнату?»

  «Ничего не разрушено».

  «Ну, что ты узнал из моего имущества?»

  «Ваше имущество безупречно. Как будто тебя не было. Ни сувениров, ни сувениров. Из твоих вещей снято все, как будто тебя не было ».

  «Мне не нужно имущество», - сказала она. «Не знать, что я существую».

  «Мэннинг был шпионом. Он пришел шпионить за вами.

  Она не моргнула; она смотрела на него.

  «Ты знал это».

  "Кто ты?"

  «Я дал тебе имя, и это ничего не значит. Я знал Мэннинга очень давно ».

  «И я», - сказала она.

  Они остановились.

  Она сказала: «Мне очень жаль, что он мертв».

  "Да. Хорошо. Все кончено, - сказал Деверо.

  «Нет, - подумала она. Мне не жаль, что он мертв. Я сломлен этим, но не будет ни слез, ни горя, ни ужаса, когда я открою это незнакомцу.

  «Когда они нашли его, он что-то нес», - сказал Деверо.

  «Откуда вы знаете, что он нес?»