Разбивая волны

Устало вздохнув, я поставила свои коробки рядом с чемоданами и огляделась. Комната была обставлена довольно просто. Ее отделка была выдержана в естественных тонах, и все равно чувствовалось, что это женская спальня. Вдоль одной стены стояли длинный стол и стул, у стены напротив – низкая кушетка, накрытая вязаным покрывалом, и я узнала работу бабушки. Старинная полуторная кровать была установлена возле эркерного окна. Даже не глядя в него, я готова была поспорить на что угодно, что из окна открывается превосходный вид на океан.

Проведя кончиками пальцев по шерстяному покрывалу, я остановилась в изножье кровати, привалившись плечом к кроватному столбику. Оуэн вопросительно смотрел на меня, и я кивнула:

– Мне здесь нравится.

При этих словах Оуэн едва заметно кивнул, а его широкие плечи слегка расслабились. Он, впрочем, поспешил скрыть свою радость, напустив на себя озабоченный вид.

– Ладно, сейчас я принесу оставшиеся вещи, – сказал он и вышел так быстро, что я даже не успела его поблагодарить.

Глава 7

Понедельник.

После полудня.

Когда Оуэн ушел, я достала из чемодана туалетные принадлежности и отправилась в смежную со спальней ванную комнату. Она тоже оказалась значительно больше, чем я помнила, – должно быть, Оуэн сумел расширить ее за счет встроенного шкафа в соседней гостевой комнате. Сантехника была новенькая, блестящая, и даже старый унитаз, который начинал опасно раскачиваться на ослабевших болтах, если садиться на него с размаху, был заменен на новый, надежно стоявший на своем месте. Новой оказалась и чугунная ванна на красиво изогнутых ножках.

И точно так же, как браслет с «морским стеклом», который теперь носила Кэсси, мысль о старой ванне заставила меня снова вспомнить об Оуэне – о моем первом друге, о моей первой любви и о первом человеке, который разбил мне сердце. В последнем, впрочем, его вины не было. В нашем разрыве была виновата только я одна.

Мы познакомились, когда я только что приехала в этот город. Несмотря на разницу в два года (а это довольно много, если тебе всего восемь, а ему – уже десять), мы сразу подружились. Довольно скоро он узнал и о необычных способностях, которыми были наделены женщины нашей семьи. Как-то утром моя мама предупредила миссис Торрес, чтобы та была особенно осторожна по дороге на работу. Когда поедете по шоссе, держитесь правой полосы, сказала она. Мать Оуэна послушалась совета, поэтому вылетевший на встречную полосу доставочный грузовик задел ее машину лишь по касательной. Если бы в то утро миссис Торрес не послушалась маму и ехала по левой, скоростной полосе, как она обычно делала, лобовое столкновение, несомненно, убило бы ее на месте.

После этого случая Оуэн с несвойственной десятилетним мальчишкам деликатностью поинтересовался у меня, была ли я такой же «особенной», как моя мать. Это был первый случай, когда кто-то, кроме мамы, отзывался подобным образом о моих способностях. Больше того, Оуэн никогда не просил меня показать «что-нибудь прикольное» – он просто верил. То, что сделала моя мать, было для него достаточным доказательством, к тому же, как он однажды сказал, настоящие друзья всегда хранят чужие секреты и никогда друг другу не лгут.

Потом Оуэн прослышал о нескольких случаях, которые произошли у меня в школе в ту пору, когда я еще не очень хорошо умела сдерживать себя. После них одноклассники отвернулись от меня, и это еще больше сблизило меня с Оуэном. Годы шли, а он оставался все таким же – преданным, заботливым, любящим. Он защищал меня своей любовью от всего мира, не требуя ничего взамен. Ничего, кроме одного – чтобы я тоже любила его. И все-таки пришел день, когда я с ним рассталась. Просто вычеркнула его из своей жизни. Тогда мне казалось, что это – единственный выход. Точно так же я думала и теперь, хотя у меня и появились кое-какие сомнения.

На мгновение я представила себе Оуэна таким, каким увидела его полчаса назад, после двенадцатилетней разлуки. Мужественный подбородок, стальные глаза, суровый взгляд и крепко сжатые кулаки, которые он тщетно пытался спрятать в карманах. Да, он имел полное право ненавидеть меня, и я была уверена, что Оуэн действительно меня ненавидит.

В задумчивости я коснулась новенького, до блеска отполированного латунного крана и сразу вспомнила, как много лет назад Оуэн чинил потрескавшиеся керамические вентили старой ванны, а я стояла на пороге и, крепко обхватив себя руками за плечи, мечтала только об одном – о том, чтобы поскорее сбросить с себя грязную, промокшую насквозь одежду. Дело было осенью, но я все равно отправилась на побережье искать «слезы русалок». Как и следовало ожидать, в конце концов меня накрыло штормовой волной, и теперь все мое тело чесалось и зудело от холодной соленой воды.

Наконец Оуэн засунул разводной ключ в задний карман джинсов, которые под тяжестью инструмента сразу стали сползать с его худых бедер, и сунул палец под струю текущей из крана воды, проверяя температуру. Он не хотел, чтобы я обожглась. А я не хотела, чтобы он уходил.