Разбойная дорога

Мне нигде не приходилось видеть закатов короче, чем в Пряных Землях. Солнце движется к горизонту быстрее, чем карманник в толпе. Наступили сумерки. Прямо перед нами раскинулся Большой Проспект, но проехать нам не давала чудовищная толпа — настоящее море людей. Вверх по проспекту, в направлении храма двигалась блестящая процессия: жрецы и жрицы, солдаты, сановники, факелоносцы, музыканты. Правда, что именно играли эти трубы и цимбалы, расслышать было невозможно. Все население города высыпало на улицу, выплескиваясь на боковые улицы, и тысячи глоток взывали в унисон:

— МАЙАНА! МАЙАНА! МАЙАНА!

И тут перед нами проплыли носилки, несомые шестнадцатью дюжими жрецами. Маленькая фигурка Верховной жрицы Скикалм в одеянии богини восседала на серебряном троне, покачиваясь над морем голов и шапок. Сотня факелов освещала ее путь, а зеваки все визжали, заходясь в восторженной истерике.

Старуха то ли спала, то ли пребывала в забытьи, но горожане этого не замечали. Ну да, сегодня же ее должны с почестями отнести в Обитель Богини. Сегодня Балор сойдет к своей возлюбленной.

Джаксиан беспокойно встрепенулся.

— Мне п-пора! Я д-должен быть в храме!

Сопровождавшие его стражники, похоже, предвидели эту проблему. Один из солдат протолкался верхом сквозь толпу и стал около нашей повозки. Потом он спешился, и Джаксиан взгромоздился в седло, даже не оглянувшись на нас с Торианом. Другой воин бросил коня в толпу, прокладывая дорогу, и оба всадника скрылись из вида.

— Неплохо проделано. Омар, — зевнул Ториан.

— Ты очень добр, — благодарно улыбнулся я и тут же уснул.

19 Минус одна

Каким бы вялым и нерешительным ни казался Джаксиан, за ним стояло состояние его семьи, и он свое слово держал. Он отдал необходимые распоряжения кучеру. Когда Ториан разбудил меня, встряхнув, повозка стояла перед обещанным трактиром.

На первый взгляд «Бронзовый кубок» не слишком процветал. Конюшенный двор был тесный и вонючий, окруженный со всех сторон высокими зданиями. Входные ступени покосились от времени. Зато из дверей лился свет и струились соблазнительные запахи еды и вина. Помимо этого, оттуда слышались смех и пение — горожане отмечали неминуемое явление Балора.

Перед дверью стоял трактирщик собственной персоной — невысокий, кряжистый мужик, угрожающе хмурившийся на нас, сложив руки на груди. Я мог понять его неприязнь: мы представляли собой пару грязных, окровавленных нищих. Однако кучер шепнул ему несколько слов — не иначе, волшебных, — и он махнул нам рукой. Возможно, это заведение просто принадлежало Тарпитам.

Следом за Торианом я поднялся по скрипучей лестнице и оказался в пыльной спаленке. В ней стояли две широкие, мягкие кровати, при виде которых меня окончательно одолела зевота. Тем не менее трактирщик еще извинялся…

— Ничего, сойдет, — милостиво кивнул Ториан.

— Молю вас, господа, войдите в мое положение: город забит народом… Чтобы предоставить вам отдельные комнаты, мне пришлось бы…

— Ничего, ничего, мы потерпим, — заверил его Ториан.

Спать!

Но прежде чем я рухнул на кровать, я обнаружил, что мы не одни. Джаксиан обещал нам обслуживание по полной программе, и мы его получили. Но даже если наш хозяин немного перестарался, я на него не в обиде. Я решил, что недолгий сон в повозке взбодрил меня.

Они сказали нам, как их зовут, но спросонья я тут же все позабыл. Впрочем, это ничего не меняло. Ториану досталась высокая и пышная, мне — миниатюрная и изящная. Она искупала меня в медном корыте и намазала мои раны бальзамом. Она сделала мне массаж, умастив благовониями. А потом — ибо комнатка была невелика — она накрыла обед прямо у меня на кровати. Я лежал по одну сторону от подноса, а она по другую, и она кормила меня, как маленького, засовывая мне в рот кусочки жареной утятины и давая потом облизать ее пальчики. Потом дыню, и ягоды, и прочие сладости. Я делал то же для нее, и мы кривлялись и хихикали. Мы пили из одного кубка. Затем она убрала посуду и не давала мне спать еще некоторое время, чтобы потом крепче спалось. По крайней мере так она объяснила. В моих руках она была податливой как воск — чудо да и только.

Я уже говорил, что никогда не молюсь, но иногда позволяю себе немного расслабиться и пробормотать слова благодарности. Надо же быть вежливым в конце-то концов.

Кровавые брызги алели на лавровых зарослях. Вздыхал ветер.

Я стоял на поле боя под темнеющим небом, на котором в ужасе открывали глаза первые звезды. Вокруг меня повсюду валялись тела — кони, люди… Резня кончилась совсем недавно, ибо крики раненых означали, что Морфит продолжает еще собирать свою жатву. Я слышал далекие рыдания — это женщины пробирались между тел, отыскивая родных и близких. Я видел, как засыхает на истоптанном и истерзанном копытами дерне кровь, я обонял горький дым первых погребальных костров.

Смерть, разрушение…

Странно, но в этом сне я не мог определить ни доспехи павших, ни знаки на их изорванных знаменах. Поэтому я так и не знал, кто же бился здесь, не говоря уже о том, кто выиграл или проиграл.