Разбойная дорога

Так стоял я на этом поле смерти, плача при виде страданий, и тут услышал приближающиеся приветственные крики. Ко мне ехал по полю всадник на черном коне — огромный мужчина в серебряных доспехах, с обнаженным мечом. За ним следовало его войско, победители, за которыми осталось поле боя. Многие хромали, многие были перевязаны, но все славили своего вождя, принесшего им победу. И когда он приближался, раненые — те, кто мог — вставали, шатаясь, и шли за ним, а те, кто не мог, только махали, и все присоединялись к радостным крикам.

И, как это бывает во сне, он приблизился ко мне. Натянув поводья, остановил он коня и посмотрел на меня сверху вниз, и смолкли славившие его воины, глядя на меня с укором.

Я поднял руку, приветствуя вождя. Он убрал меч в ножны. Его борода пропотела и была серой от пыли.

— Так было предсказано! — сказал он мне сердито.

— Так было предсказано, — согласился я. — Ты сделал все, что требовалось, и боги рукоплещут тебе.

Он кивнул, успокоенный. Потом он снял шлем, и я увидел его лик. Это был, конечно, Ториан, и на голове его сияла золотая царская корона.

Когда я проснулся, солнце стояло уже высоко. Сквозь окно в нашу комнату проникало немного света, но и этого хватило мне, чтобы понять, что с рассвета прошло уже несколько часов. Я полежал немного, зажмурившись и пытаясь вспомнить, где я и почему все тело болит так, словно меня колотили палками. Потом я унюхал запах вина, и свеч, и мыла. Сны…

— Омар! — повторил звучный голос.

Я открыл глаза — даже веки мои, казалось, болели.

Надо мной склонился Ториан.

— Дверь заперта снаружи!

— Это… уау!.. меня не удивляет, — сказал я зевая. Девушки ушли. Ясное дело, их ждали и другие клиенты.

— Нам надо уходить!

Я пошевелил пальцем ноги. Он болел. Оставалось проверить еще несколько тысяч других костей и мышц.

— Зачем? Мне и здесь хорошо.

Он испустил свой львиный рык, и звук этот странным образом успокоил меня.

— Затем, что сюда явится Джаксиан Тарпит, чтобы выслушать то, что ты имеешь ему сказать. Он снова вернет нас на стены.

Я обдумал это. Я подумал, что скажу Джаксиану. Сон быстро выветривался из головы. Я поднял руку и почесался.

— Утро; — сообщил я, как будто это было не ясно и так.

— Ну да.

Я почесался еще.

— Значит, его сестра уже Майана, а Грамиан Фотий… Храни нас Уркл!

— Кто-кто?

— Ничего, это я так. Вряд ли мы можем что-либо изменить.

Ториан вздохнул и сел на край моей кровати. Она крякнула и покосилась. Похоже, у него тоже болели все мышцы, и его спина была сплошь разрисована красными и черными полосами от кнута. Его лицо выглядело получше, чем накануне вечером, и все же он казался проигравшим битву.

— Я и не думал, что нам что-то удастся, — с горечью сказал он. — И боюсь, святому Грамиану Фотию вряд ли угрожает сейчас что-то с моей стороны.

— Ну, это как знать. У нас тут нет одежды, верно?

— Нет.

— И из окна этого нам не выбраться. Что-то не так?

— Слышишь? — спросил Ториан.

Я прислушался.

— Ничего не слышу.

— И я тоже ничего.

Утро в переполненном трактире, в шумном городе — городе с мостовыми из брусчатки и множеством солдат? Ни звука. Ничего.

Есть такая старая легенда о путешественнике, попадающем ночью в незнакомый город в самый разгар карнавала. Он пляшет и развлекается со всеми вместе, а проснувшись поутру… да вы наверняка сами знаете эту историю.

Я вспомнил ее тогда, и у меня волосы встали дыбом.

Ториан повернулся и посмотрел на свисающий со стены шнурок от звонка, потом покосился на меня. Даже сквозь ссадины и синяки видно было, как он побледнел.

— Вот странно, — пробормотал он. — Никак не решусь позвонить. Кто отзовется? Что, если никто?

— Почему бы нам не поспать еще? — предложил я. — Может, когда мы проснемся, окажется, что мы сейчас с тобой вовсе спим. — У меня не было никаких внятных объяснений этой невероятной, устрашающей тишине. Как бы мы ни устали вчера, если бы форканцы ворвались в город ночью, мы не могли бы не услышать шум резни — и почему тогда они пощадили нас?

— Может, Балор уже выступил на битву, и все население ушло с ним? — предположил Ториан, теребя пальцами бороду.

— Другие предположения?

— Попробуй сам.

— Внезапная чума?

Он фыркнул:

— Стали бы тогда боги посылать тебя свидетелем!

— Тогда мне пора приниматься за дело, если только уже не поздно.

Тут за дверью скрипнула лестница — раз, другой. Ториан шагнул к умывальнику, единственному за исключением двух кроватей предмету меблировки в комнате. На маленьком столике стояли тазик, кувшин, и лежала пара чистых полотенец. Ториан бросил мне одно полотенце, обернул второе вокруг бедер и положил руку на кувшин. Как я понял только теперь, кувшин являлся единственным годным к использованию оружием в комнате. По лестнице грохотало уже несколько ног.

Лязгнул засов, и дверь отворилась. Вошел наш хозяин с подносом. Борода его была посыпана белой пылью. Он молчал. Не поднимая глаз, он на цыпочках пробрался к столику и опустил на него поднос, стараясь по возможности не шуметь.