Разбойничьи Острова

Теор, разумеется, не мог оставить трофей себе. Всю добычу рейда складывали вместе и по возвращению клали к ногам Отцов-Старейшин, а уж они выделяли треть, которую команда могла разделить между собой. Масло, мука и вино оседали в амбарах под надзором Старейшин, все ценное отправлялось в сокровищницу на Острове Совета. На другом берегу Моря островитян с нетерпением ждал Меркат — страна торговых городов, край чудес. Процветающее государство, где мешались все языки, верования и обычаи. В глазах тэру, меркатцы были изнеженными чудаками. А те островитян и регинцев называли варварами из-за Моря, но с Островами не воевали. Летнюю добычу посланцы Совета втридорога обменивали у купцов на зерно, ткани, железо. Меркат знал, что без этой торговли Островам плохо придется зимой, Острова знали, что им не с кем торговать, кроме Мерката. Совет строго-настрого запрещал грабить эту страну, если такая мысль и приходила в чью-нибудь горячую голову. А простые тэру охотно отдавали купцам свою долю добычи за диковинки, которыми славилась эта земля. За искуснейшей работы гребни и кольца, обручи и ожерелья, клинки и шелк, а иногда — за черноглазую меркатку, проданную замуж иноземцу.

Свою долю Теору еще предстояло заслужить, но тут у него сомнений не было. На другой день маленький отряд вернулся к остальным тэру, и все услышали про его подвиги. Терий очень его хвалил так, чтоб слышали все. Много раз вспомнили, как он взрослого рыцаря стащил с лошади. А перед самым отплытием Терий отвел мальчика в сторону и о чем-то долго говорил.

Приключения быстро находят того, кто их ищет. Если сбежавший сын кузнеца и пожалел вскоре о чем-нибудь, то было уже поздно.

В Вилании молодой лантис впервые оказался на берегу Моря. Рассматривал бесконечный простор с недоверчивым любопытством, с подспудной мыслью: Море есть дом древней нечисти. Региния не совсем забыла старых богов, монахи вырубили еще не все рощи девы Нат, а крестьянки еще путали Дэю и Богоматерь. Но Алтимар и в языческие времена был богом врагов. Рассказывали, что Арида, Морская Ведьма, обратила в бегство армию величайшего регинского короля. По обе стороны Моря верили, что Арида не умерла. Острова знали, что она бродит невидимая между людьми и приходит на помощь. Регинские летописи сообщали, что она бежала и исчезла в волнах, когда в Беру пришел Святой Фавентий. У берега она принимает облик акулы, в открытом Море насылает шторма и разбойников, в болотах может утянуть заблудившегося ребенка. Однажды она вернется и отомстит регинцам. Лантис не забывал молиться святому Марку, которого считал своим покровителем, и выбрал путь через лес, от Моря подальше. Там и настигло его ужасное зрелище.

Издали он услышал ржание лошадей, потом стоны. Вышел из-за поворота — и оказался перед каретой, окруженной мертвыми и умирающими людьми.

— Святой Марк!..

Вспоминая много лет спустя, он отдавал себе должное — застыл тогда лишь на пару мгновений, потом бросился помогать тем, кому еще можно было. И как-то не пришло в голову испугаться, где убийцы и не вернутся ли — а у него, кроме ножа, даже оружия при себе не было. Не при смерти он нашел двоих, перевязал, как сумел. Один очнулся и прохрипел, что госпожа, если жива, дальше по дороге.

Паренек из Лантисии в этот день протаптывал себе путь к виланский замок, хоть и меньше всего об этом думал. Он доставит в замок двух людей сеньора и его дальнюю родственницу, и, удивится, когда сеньор с ним, простым крестьянином, заговорит о награде. Из двоих раненых один выживет, другой умрет. А бедную госпожу Камэлу сеньору останется только в монастырь отправить после того, что сделали с ней разбойники. Хоть она и будет клясться, что разбойники ничего с ней не сделали. Юного лантиса захлестнет та жизнь, которую он искал. Его оставят в гарнизоне замка и многому научат. Долгие годы он будет служить виланскому сеньору.

Лишь одно в Море Дельфина ненавидела — ночную качку. Штормов островитянка не боялась. Пережила их вдоволь и всегда знала: непогода закончится, корабль дойдет до суши. Качка днем — просто шалость духов ветра, Воздушных Братьев. Если ветер попутный, тэру ему рады, если же нет — ей, девушке, не приходится работать тяжелыми веслами, борясь с капризами стихии. Ей было весело каждым шагом предчувствовать движения корабля, словно шут на канате, стараться не потерять равновесие. Потом споткнуться и толкнуть Ану, в шутливой борьбе растрепать сестренке волосы. С младенчества Циана брала дочь в рыбачью лодку, с семи лет ее ежегодно брали в Меркат. О том, что качка укачивает, Дельфина с удивлением слышала от других.

Но волнение ночью — особенное. В неспокойном Море корабль, казалось, начинает сомневаться в себе, жаловаться. Скрепит каждая снасть, плещется вода в каждой бочке. Сотни назойливых голосов рассказывают свои истории и не дают Дельфине заснуть. Чем старше корабль, тем больше историй. И она напрасно зажимает уши, запирает на замок мысли, чтобы не понимать, о чем скрипят унылые голоса из другого мира.