Разбойник

Некоторые в своих комнатах исполняют целый оперный репертуар, но мир горных вершин молчит. Ведь я читал где-то о постепенном угасании звезды Пиранделло? Почему именно те, кто приветствует жизнь, зачастую выступают в роли педантов? И почему есть люди, которые стараются научить другого, не учитывая, что сами они — недоучки? И вот, сижу я и читаю книги из библиотеки некоего социалиста, которого уже нет в живых, но который при жизни искренне стремился обрести знания, собственные взгляды и т. д. Среди прочего я выудил в этой библиотеке одного русского, а именно — господина Арцыбашева, чей роман «Санин», как вам известно, в своё время был первостепенным гвоздём сезона. У Арцыбашева попадаются гимназисты, которые от страха не сдать экзамен и тем самым огорчить свою матушку приходят в такое возбуждение, что стреляют в школьного директора. А ещё, на мой взгляд и вкус, Арцыбашев делает слишком много шуму из факта расстрела железнодорожника по закону военного трибунала во время революции. Вот господина герцога Энгиенского тоже пристрелили sans grande fagon в 1804 году. Я имею в виду, те времена, когда сочиняли для того или иного класса общества, должны быть уже оставлены позади? А кстати, заметим вскользь, что это за письма отчаяния я получаю от определённо имеющих вес издательских домов с напоминаниями о том, что в наши времена хорошая литература не раскупается? Но мне достаточно лишь намекнуть на совершенно повсеместную популярность спорта. Как это моя скромная персона в возрасте двадцати лет могла так часто ходить в книжные лавки? Зато приходилось расхаживать в менее приглядном костюме. А в другой новелле у Арцыбашева девушка вешается, потому что её лишили девственности, которая представляется ей вещью абсолютно необходимой. В трёхтомную мировую историю я ещё не раз с удовольствием загляну. Пока я успел изучить только некоторые отрывки касательно древностей, среди прочего касательно финикийцев, которые, вне сомнений, заслужили всяческих почестей. Как я заранее рад, что со временем узнаю, что интересного совершили или, наоборот, не совершили, к примеру, Меровинги. Возвращаясь к Арцыбашеву: он где-то рассказывает о том, как чудовище в человеческом облике убивает жену и маленькую, миленькую и наивную девочку, но проявляет замечательную доброту, оставляя в живых мальчика, который с большим талантом вкрадывается в доверие к преступнику. Странно, но с другой стороны, неудивительно, что после войны в России не появилось представителя писательского искусства с европейским признанием.

Не так давно я лежал в больнице. Медсестра, по всей видимости, заметила, что я люблю читать всякие ужасы. Почти что сияя, она преподнесла мне некоего Курта Арама[28] со словами: «Вот вам нечто ужасное!» «Вы, наверное, ошибаетесь», — сказал я и постарался повежливее отказаться от предложенного. Именно как так называемые ужасы действует на меня чтение описаний русских тюрем и тамошних условий. Я снова спокойно насладился несколькими новеллами Готфрида Келлера, писателя с богатым образованием, с тонким, просчитывающим самые разные мнения и взгляды умом, и моё одобрение выражалось во всё поглощающем восхищении. Например, у Келлера оказывается задействован пятилетний мальчик, который спешит на помощь своей матери, умной, милой женщине, в тот самый момент, когда она собирается дать себя опутать обольстителю[29].