Разбойник

Дориан действительно не спал и наблюдал за женой. Чем глубже он постигал происходящее, тем быстрее таял его страх. Фара не была его слабостью. На протяжении всей его забытой богом жизни она была источником его силы, и теперь, когда они воссоединились, он мог победить все что угодно. Даже прошлое.

И уж тем более будущее.

Дориан закрыл глаза, отождествляя пространство в своей душе с миром и надеждой.

Прежде чем Блэквелла сморил сон, он прошептал ей на ухо клятву, которую будет повторять каждую ночь, пока время не возьмет свое:

Я делаю тебя своим сердцем.
При восходе Луны.
Чтобы любить и почитать тебя,
Всю нашу жизнь.
И пусть мы возродимся,
Пусть наши души встретятся и все узнают.
И снова будут любить
И помнить.

Эпилог

– Ради бога, Блэквелл, перестань расхаживать взад-вперед и выпей еще! – пробормотал Мердок, отмахиваясь от призывающего к тишине Тэллоу. – Из-за тебя вся комната ходуном ходит. Меня скоро укачает, если ты не перестанешь.

– А я д-думаю, что комната кружится от виски. – Тэллоу взял бутылку у Мердока и передал ее Фрэнку Уолтерзу, а тот, в свою очередь, протянул ее Кристоферу Ардженту.

– Леди Блэквелл приказала, чтобы ты вдрызг напился, прежде чем она впустит тебя к себе. Я стараюсь следовать тому же указанию, – проговорил Мердок заплетающимся языком.

Меривший шагами коридор Бен-Мора, Дориан остановился и хмуро посмотрел на своего пьяного управляющего.

Он пришел именно сюда потому, что гобелены приглушали крики рожавшей Фары.

– С каких это пор все в этом чертовом замке стали выполнять приказы от другого Блэквелла? – прорычал он, все еще разъяренный тем, что жена и целая толпа вообразивших себя начальницами женщин изгнали его из родильной комнаты.

«Чтобы не мешался под ногами, – сказали они. И имели наглость добавить: – И чтобы не хмурился и не отдавал нам приказания».

Он вовсе не хмурился, черт побери!

Арджент размеренным движением наполнил спиртным хрустальные бокалы и подал один из них Дориану.

– Это самое лучшее шотландское виски Рейвенкрофта, – произнес он голосом таким же темным и насыщенным, как скотч в их бокалах. – Он прислал его тебе как раз для этого случая. А теперь перестань хмуриться и выпей.

– Да я, черт во… С меня хватит! – Громкий голос эхом разнесся по большому залу, и все бывшие заключенные тюрьмы Ньюгейт поспешно отвели глаза и стали с большим интересом разглядывать гобелены или свои сапоги.

Осушив свой бокал, Дориан поставил его на стол, когда пучок соболиных кудряшек и липких рук ворвался в его объятия.

– Папа, няня дала мне булочки и персиковый джем! – Четырехлетняя дочь Дориана, Фэй, зажала измазанной джемом ручкой его глаз со шрамом.

– Вижу-вижу. – Рассмеявшись, Дориан подхватил Фэй на руки и прижимал к себе, пока ее пухлые ножки обхватывали его ребра.

– Ты не можешь ничего видеть, – возмутилась она. – Я же прикрыла твой волшебный глаз.

Дориан усмехнулся, крепче прижимая к себе дочь, и это немного ослабило мучительный страх в его сердце.

– Верно, но я чувствую, как ты пачкаешь джемом мое лицо. – Он поцеловал ее в теплую щеку, у которой тоже был вкус изумительного персикового джема Фрэнка Уолтерза. Он думал, что она уже переросла эту игру. Они придумали ее, когда она была еще совсем малышкой и боялась его молочно-голубого глаза со шрамом. Он сказал ей, что она и ее мать были феями и ему был нужен волшебный глаз, чтобы видеть их, поскольку иногда они становились невидимыми для всех остальных, но он мог видеть их всегда. И теперь хитрюга Фэй закрывала папе глаз, чтобы «спрятаться» от него.

– С кем это вы разговариваете, Блэквелл? – делано удивленным тоном спросил Арджент. – Я никого не вижу.

Все обитатели замка Бен-Мор и Нортуок-Эбби привыкли притворяться, что не видят девочку, когда она оказывалась рядом. Дориана удивляло, что Арджент тоже присоединился к этой игре, но самый опасный наемный убийца в Лондоне преподнес им немало сюрпризов – и это после стольких лет, – включая выбор жены.

– Не будь сегодня невидимкой, малышка Фэй, твоя мама скоро родит ребенка, – попросил Дориан.

– О, хорошо. – Девочка вздохнула, и ее прекрасные серые глаза сверкнули, когда она буквально отдернула руку от его глаза. – Я больше не невидимка!

Все «вздрогнули» при появлении крошечной девочки-феи в объятиях Дориана, а затем соответствующим образом поприветствовали маленькую Фэй Мари, что вызвало у нее бесконечную радость.

– Папочка, а могу я назвать мою маленькую сестричку Китти?

– Ты хочешь назвать сестру в честь кошки? – спросил он, взяв у няньки влажное полотенце.

– Не говори глупостей! – Она рассмеялась, когда он стал оттирать ее липкие ручки от джема. – Я хочу назвать ее в честь всех кошек. – Она широко развела руки, словно хотела обнять всех любимых живых существ, и чуть не упала с рук Дориана.

– Ну конечно, – криво усмехнулся Блэквелл.

Улыбка Фэй стала еще ярче, если это вообще было возможно.

– Так мама говорит.