Разбойник Хотценплотц

Чтобы лучше видеть в темноте, волшебник запасся ночными очками. Затем он поднялся на верхнюю площадку башни, сел там на волшебный халат и взмыл в небо. Но сколько ни озирался окрест, как ни осматривал тщательно подозрительные места, Касперля обнаружить не удалось.

Тем временем над Волшебной поляной взошла луна. И сразу же в корнях старой ели засверкали серебристые зонтики волшебной травы. Касперль быстро нарвал пучок и стал невидимым для Петрозилиуса Цвакельмана. Тому даже ночные очки не могли помочь.

Держа правую руку с волшебной травой в кармане, Касперль отправился в обратный путь, не ощущая усталости. Дело в том, что с того момента, как трава оказалась в его кармане, ноги бежали сами собой. Дважды, трижды пронёсся над ним Цвакельман, и каждый раз Касперль испуганно втягивал голову в плечи и весь сжимался. Но даже если бы он этого не делал, Цвакельман всё равно бы его не заметил, хотя и летал так низко, что Касперль ощущал движение воздуха.

На рассвете Касперль, целый и невредимый, добрался до замка волшебника. Дверь была заперта. Касперль повертел пучком травы, и она открылась. В то же мгновение он услышал шелест и лёгкий свист. Подняв голову, Касперль увидел, как на верхней площадке замка приземлился Цвакельман.

Не почувствовал ли тот опасности? Да, великий злодей волшебник заметил, что двери замка сами собой открылись и потом захлопнулись. «Ого! — изумился он. — Что бы это значило, разрази меня гром! Кто-то невидимый вошёл в мой замок. Но кто? И как это ему удалось?» Цвакельман, щёлкнув пальцами, взял из воздуха волшебную палочку. «Кто бы это ни был, — поклялся Цвакельман, — найду его и примерно накажу за любопытство. Все силы ада, мне на помощь!» Перескакивая через три ступеньки, волшебник понёсся вниз по винтовой лестнице.

Тем временем Касперль, миновав кладовку, мчался по мрачному коридору к жабе. На этот раз у него не было фонаря. Но ему помогала волшебная трава. С её помощью он видел в темноте, как кошка.

Первая дверь, вторая, наконец, третья…

— Это я, Касперль. Принёс волшебную траву. Говори, что делать дальше.

— Протяни руку и вытащи меня наверх!

Касперль лёг на пол и протянул жабе правую руку с волшебной травой.

— Нет, другую! — проквакала жаба. — Сначала вытащи меня из воды.

В кладовке уже гремел грозный голос волшебника. Он обнаружил открытую дверь. Ужасное подозрение закралось в его душу. Грозя и чертыхаясь, Цвакельман понёсся к убежищу жабы. Мгновение — и он будет здесь!

— Быстрее, быстрее! — взмолилась жаба.

Касперль схватил её левой рукой, положил на пол рядом с собой. Цвакельман приближался. Он рычал и топал ногами так, что дрожали своды подземелья.

— Быстрее! — вновь приказала жаба. — Дотронься до меня волшебной травой!

Касперль повиновался.

В то же мгновение великий злодей волшебник прорвался сквозь последнюю дверь и… остолбенел. Однако и Касперль остолбенел, но не от взгляда злого волшебника. Мощное сияние, осветившее подземелье, ослепило его.

Когда он открыл глаза, перед ним стояла прекрасная фея. Она сияла, как солнце. В ней всё — лицо, руки, волосы, даже длинное золотое платье — было неописуемо прекрасно.

«Ох! — подумал Касперль. — Я ослепну, если буду смотреть на неё».

Но и смотреть в сторону он не мог. Пришлось закрыть один глаз, а второй прищурить.

Петрозилиус Цвакельман, белее мела, стоял как громом поражённый. Его колени дрожали, крупные капли пота стекали со лба. Он было раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но не смог вымолвить ни слова. Потрясённый, он невольно выпустил из рук волшебную палочку, и фея Амариллис легонько подтолкнула её ногой. Палочка покатилась и полетела вниз.

Тут Цвакельман очнулся: «Чёрт тебя подери!» Он наклонился, чтобы удержать волшебную палочку. Но не тут-то было.

Пальцы волшебника хватали воздух, он наклонялся всё ниже, ниже и, прежде чем Касперль с феей смогли его удержать, плюхнулся вниз…

Жуткий предсмертный крик…

Бурлящее, клокочущее жабье болото сомкнуло над ним свои воды.

Это — фея!

Полночи бедняга Сеппель чистил картошку и жутко устал. Ему очень хотелось спать, но страх перед Цвакельманом удерживал его. Лишь дочистив последние картофелины и разрезав их на части, он позволил себе облокотиться на край стола… Но работу он продолжал. Удивительно только то, что гора картошки, которую он всё чистил и чистил, не убывала, а, наоборот, росла. И что ужаснее всего, вернулся Цвакельман. Увидев, что Сеппель всё ещё чистит картошку, он заорал, затопал ногами так, что Сеппель свалился с табуретки и… проснулся. Оказывается, наступило утро, он, Сеппель, сидит на полу и протирает глаза. Сеппель понял: гора картошки всего лишь сон. Но то, что Цвакельман ужасно орал и топал ногами, ему точно не снилось. Это было наяву. Крик Цвакельмана эхом отзывался во всём замке. От ужасного крика проснулся в клетке снегирь, стал бить крылышками и щебетать.

— Закрой рот! — прикрикнул Сеппель. — Без тебя голова раскалывается!

Он подошёл к двери, прислушался. «Какая муха укусила волшебника? С чего это он так раскричался?»

Неожиданно наступившая тишина опять сменилась жутким криком. И вновь тишина.