Разбрасываю мысли

От имени журнала беседу с В. Налимовым провели Ж. Дрогали-на, научный сотрудник МГУ имени М.В. Ломоносова, и К. Зуев, редактор журнала Общественные науки и современность (ОНС).

«ОНС». Расскажите прежде всего о Ваших публикациях.

В.Н. Моя первая (совместная) статья, посвященная изучению фотоэлектрического эффекта, вышла в 1933 г. одновременно в русском и немецком журналах. За время, прошедшее с тех пор, опубликовано более 150 статей и 13 книг[194]. Темы публикаций многообразны – долгое время они определялись не только моими желаниями, но и «производственными интересами». И все же основной задачей своей жизни я считал разработку вероятностного подхода не только применительно к проблемам техники и науки, но и к проблемам философии[195]. В последние два десятилетия философская тема стала доминирующей. Во многом мне помог А.Н. Колмогоров: не раз он говорил о том, что наше основное преимущество – это умение вероятностно мыслить. Он закрепил за мною право заниматься тем, что меня волнует. Мои работы публиковались во многих странах мира, некоторые – только за рубежом, так как бывший Главлит давал разрешение лишь «на вывоз» – здесь публиковать было нельзя. И в то же время в зарубежных издательствах я столкнулся со своеобразной «цензурой рынка» – надо, чтобы книга оставалась в рамках утвердившейся научности или не была бы слишком сложной. Моя основная философская работа Спонтанность сознания. Вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности [1989] до сих пор остается не изданной на Западе[196]. Одно хорошо известное европейское издательство даже прислало мне близкую по теме книгу, в качестве образца, за пределы которого выходить не рекомендуется. В другом издательстве при подготовке к изданию книги, посвященной бессознательному, первая глава, содержащая немного математики, перенесена в конец книги – иначе, говорят мне, читатели испугаются и не будут покупать. Американские издатели сообщили мне, что моя основная книга содержит слишком много математики и потому недоступна рядовому читателю, к тому же охватывает слишком много тем, и потому неясно, в какую серию ее помещать, а значит, неизвестно, как быть с рекламой. А у нас в России книга быстро разошлась тиражом 10000 экземпляров. Да, говорят, книга трудная – многие читают ее со словарями. Но все же читают. А не сумевшие купить ждут своей очереди. По-видимому, русский читатель интеллектуально не так изнежен, как западный.

«ОНС». Василий Васильевич, одним из центральных моментов Вашего миропонимания является особое толкование понятия «смысл», отличающееся от его обычного употребления в логике. Не можете ли Вы остановиться на этом подробнее?

В.Н. Моя позиция близка к философской герменевтике. Для меня смысл – понятие не логическое, а онтологическое. Это категория сущего. Смыслы, как мне представляется, существуют изначально, так же как существуют фундаментальные физические константы (антропный принцип). Существуют, не будучи созданными.

Природа смыслов может быть схвачена только в их динамике. Только через проявление их в Бытии, содержащем сознание.

Динамическое раскрытие природы смысла может быть достигнуто только через одновременный анализ семантической триады: смысл – текст – язык. Любой элемент этой триады может быть определен через два других. Здесь мы обращаемся к так называемому «циклическому определению». Скажем:

Смыслы — это то, из чего создаются тексты с помощью языка.

Тексты — это то, что создано из смыслов с помощью языка.

Язык — это средство, с помощью которого из смыслов рождаются тексты.

Триада становится синонимом сознания.

Тексты, в моем понимании, – это структуры, организуемые вероятностным взвешиванием смыслов. Взвешивание – это придание элементарным смыслам вероятностной меры.

Вероятностное взвешивание – это анти-Аристотелева логика. Она позволяет оперировать размытыми смыслами, раскрывающимися на глубинных уровнях сознания. Это – логика творческого процесса. Аристотелева логика вторична. Она редуцирует смысловой континуум к дискретам – словам, за которыми скрыто множество смыслов. Желая серьезно понять дискретно написанные тексты, мы обращаемся к скрытой размытости. Понимание становится личностным. Более того, оно всегда ситуационно. Вспомним: в течение двух последних тысячелетий религиозная мысль была непрестанно занята реинтерпретацией одних и тех же исходных текстов, придавая им различные смыслы – веса. Сейчас этот процесс, кажется, обостряется. В несколько более завуалированной форме это происходит и в философии, и даже в науке.

Моей задачей является попытка понять роль смыслов во Вселенной. А если быть скромнее, то хотя бы оценить роль смыслов в существовании человека.

«ОНС». Василий Васильевич, почему, рассматривая философские проблемы, Вы обращаетесь к математике? У многих читателей это вызывает резкое противостояние.