Разбрасываю мысли

67. Истина не пришла в мир обнаженной, но она пришла в символах и образах. Он не получит ее по-другому. Есть возрождение и образ возрождения. Следует воистину возродить их через образ… И образ через образ – следует, чтобы он воскрес (с. 284).

Эта метафора дает ключ к пониманию распаковки семантического континуума.

Размышляя о регулирующей роли сознания, В.В. Налимов писал в своей статье Самоорганизация как творческий процесс [1993], что уже из кантовской Kритики чистого разума следовало, что образ созерцаемого нами мира есть не просто копия внешней реальности, а ее «реконструкция. Человек не пассивный наблюдатель, а великий архитектор, строящий здание Вселенной» (с. 105). При этом, взаимодействуя с внешним миром, он опирается на свой чувственный опыт, переработанный фильтрами его сознания. К таким фильтрам Кант относил, как известно, пространство и время как a priori заданные формы чувственного созерцания. Сейчас мы продвинулись в понимании этой проблемы дальше, чем это было возможно во времена Канта, и «теперь мы можем говорить, что априори нам задана возможность интерпретировать воспринимаемый нами мир через пространство различных геометрий» (с. 106). Если в Мире присутствует Наблюдатель — носитель сознания, то Мир оказывается «нетривиально пространственно упорядоченным».

Но является ли Наблюдателем только преходящий человек, спрашивает В.В. Налимов, или Наблюдатель наделен онтологическим статусом, являясь неперсонифицированным (универсальным) аспектом бытия, носителем сознания? Налимов склонен был считать, что универсальное сознание существует. (Напомним, что он отдавал предпочтение содержательным вопросам, а не ответам, тяготеющим к догматизации.) Универсальное сознание подкрепляет наше все расширяющееся представление о времени. Может быть, Универсальный наблюдатель имеет представление о еще не раскрывшейся нам идее надвременности? По словам Налимова, если бы все было иначе, человеку было бы очень неуютно в этом мире. Постановка вопроса о Трансличностном неперсонализированном сознании – участнике всего происходящего – представлялась В.В. Налимову чрезвычайно важной, открывающей новое направление в построении модели Мироздания.

Размышляя об упорядочивающей роли сознания, Налимов высказал одну из самых глубоких своих идей о том, что к основным фильтрам человеческого сознания, наряду с пространством и временем, следует также отнести и число: «Вещи существуют, не будучи сами по себе исчисляемыми. Число, даже натуральное, – это понятие, исчисляемое Наблюдателем. Здесь Наблюдатель эквивалентен сознанию (осознающему). В своем простейшем проявлении натуральное число отвечает на вопрос, задаваемый Наблюдателем: „Сколько вещей определенного типа находится здесь?“» [1993, c. 107].

Еще одна идея – к 12 кантовским категориям априорных синтетических суждений он считал необходимым добавить cпонтанность. «Если мы готовы признать вездесущность сознания, то нам придется согласиться и с тем, что пространство и время, а также число и вероятностная мера существуют во Вселенной и вне человека, существуют как проявления всемирно размытого сознания, оставаясь семантической, а не физической реальностью» [там же, с. 110], – так думает создатель вероятностной герменевтики, развивая свои представления в работах философской напрвленности.

3. Вероятностное исчисление смыслов и спонтанность

Размышляя о природе смысла в ракурсе вероятностно ориентированной философии, В.В. Налимов разработал язык, который помогает дать формальное описание творческого процесса, включающего разнообразные проявления спонтанности. Этот язык он определил как «вероятностное исчисление смыслов». Опираясь на него, Налимов создал свою вероятностно ориентированную теорию сознания и рассмотрел семантическую природу личности в целом ряде трудов, на которые мы неоднократно ссылались.

Центральным в его концепции является понятие смысл. В работе Вселенная смыслов [1995 б] В.В. Налимов пишет, что природа смыслов может быть схвачена только в их динамике, т. е. через проявление смыслов в Бытии, содержащем сознание. «Динамическое раскрытие природы смысла требует одновременного анализа семантической триады: смысл – текст – язык. Любой элемент этой триады может быть определен через два других» (с. 122). И, обращаясь к «циклическому определению», он пишет: