Разбуди меня в 4.20

Когда стемнело, они вышли из лагеря в дозор (сами вызвались), потом удалились настолько, чтобы их в прицел не было видно, вышли в овраг и двинулись по ущелью к границе с Грузией. В тот же вечер русские расхерачили их лагерь, перебив всех, кто там был. А еще федералы нашли труп Мурзы и скинули информацию во все СМИ, что в рядах боевиков раскол, в ходе которого они убивают друг друга и своих собственных командиров. Но эти трое об этом не знали, а просто шли велениями судьбы, воплощая в жизнь задумку, созданную высшими существами.

Хотя звезд было много, ничего видно не было. Все, что находилось ниже линии горизонта, изломанной горными грядами, сливалось в единый черный массив, идти по которому было так же опасно, как и рискованно. Что угодно могло быть под ногами: начиная от противопехотных мин и заканчивая ржавыми железнодорожными костылями, которые если не проткнут ступню, то подвернут точно. И это замедляло ход. Наверное, до границы было не так далеко, как они шли. Кто знает, света ведь не было.

Только у них был повышенный шанс. Сам Аллах указал в ту ночь пальцем на Фазрула аль-Джарда. История позже, правда, умолчала, что Аллах указывал на него пальцем и истероидно смеялся. Это были детали, которые не вписывались в общий ход повествования. Более того, когда они шли, видели, что по обоим склонам оврага рядами стояли адские волки, дети ненужной войны, и смотрели своими горящими глазами на трех путников. Они видели всех трех несмотря на полное отсутствие видимости. И не трогали их, хотя в миг могли бы спуститься в овраг и разорвать незадачливых моджахедов. Нет, их удерживал выбор, который сделали эти люди. Было ощущение, что между ними и людьми была стена, нет, пропасть. Да что говорить, пропасть всегда была между ними…

Наутро, когда овраг был далеко позади, а впереди была государственная граница, Фазрул, Айман и Ясир Рифа скинули с себя камуфляжные тряпки, побросали автоматы и гранаты в кусты, а сами направились к группе беженцев, что сидели у блокпоста, придумывая на ходу, что они будут говорить федералам и местным. Понимая, что ничего вразумительного и без акцента одновременно они ничего не смогут произнести, решили играть в молчанку, разыгрывая шок от…

ужасов войны,

утраты близких,

произвола федералов и/или боевиков,

потери собаки-проводника для немых.

Все эти варианты они выстроили в порядке приоритетности. Ясное дело, что про собаку-проводника для немых никто не поверит, про зверства федералов самим федералам лучше не говорить, а до ужасов войны европейские «права человека» очень падки.

Когда они приблизились, увидели как среди толпы некий старик-геополитик размышлял о том, куда лучше бежать. Он говорил, что в Россию бежать не надо, там статус беженца получить почти невозможно, в Таджикистан тем более не стоит, там народ и так живет не ахти как, в Узбекистане не любят беженцев, там еще экономический спад. Самое то, по мнению этого умудренного всемирной вековой мудростью деда, бежать в Грузию. Там и американцы сейчас засели, и мировая общественность в Грузинской республике активизировалась. Хоть там и не мусульмане, а хоть покушать дадут.

На следующий же день, затесавшись среди галдящих женщин и детей, они перешли границу между Россией и Грузией, стараясь не привлекать к себе внимания. Арабская диаспора дала им вещи первой необходимости: еды, одежду, чётки, Коран, полотенца, воды, мыло и пояс шахида на всякий случай.

* * *

Красивая неоновая вывеска скромно заявляла тему конференции, на которую Фазрул был приглашен: «Terrorism: problems and decisions». Что касалось первого слова, он не понимал, какое оно имеет отношение к его вере, его родине и его народу. Второе он часто слышал в Грузии, которая был под пятой американцев. Собственно, американцы и произносили это слово. Это было давно, лет шесть назад, когда он был в рядах моджахедов и экспортировал исламскую свободу в другие части земного шара. Третье он не мог произнести даже по слогам, да и вообще не понимал, что оно могло бы значить, но был абсолютно уверен, что арабской вязью оно писалось и читалось бы проще. Наверное, именно это слово и повлияло на его решений посетить конференцию.

Тут, в центре Тель-Авива, в фешенебельной гостинице «Шаббат» с четырьмя звездами и национальным статусом, в актовом зале, собрались полторы сотни известных на весь мир исследователей, социологов, политологов, терророведов, представителей силовых структур, аналитиков, занимающихся проблемой мирового зла в виде исламского фундаментализма.

По большому счету, Фазрул как был, так и остался тем самым человеком, которым родился по воле Аллаха. Так же неуклюже подносил ложку ко рту, так же думал образами, был тем же самым маленьким фундаменталистом, который научился говорить с Аллахом, но ни разу этого не делавшим. И все так же видел цель своего движения по вертикали времени и горизонтали судьбы. Их путь снова пересекался, хотя математики говорили, что две прямые пересекаются только один раз, если пересекаются вообще.