Раздел имущества

Однако как раз тогда, когда Эми наслаждалась мыслью о том, что здесь, в Альпах, она единственная американка, она с удивлением заметила, что у магазинчика «Продукты Савойи» припаркована американская военная машина, если только она не ошиблась, и из магазина с бумажными пакетами в руках выходят двое мужчин в американской военной форме, а за ними идет Джо Даггарт. Она помахала ему рукой, но он, кажется, ее не узнал, что неудивительно, поскольку на ней была парка, шапка, толстый шарф и защитные очки, закрывающие глаза от снега, и ее невозможно было отличить от всех остальных людей, осторожно бредущих в неослабевающем буране по скользким дорожкам. С более близкого расстояния стало возможным разобрать надпись на дверцах машины: «ВВС США». Мужчины забрались внутрь, и водитель нажал на газ. Эми разглядела их на заднем сиденье: они вынимали из пакетов колбасу. Джо Даггарт в машину не сел. Подойдя поближе и узнав их (скорее всего он сперва опознал длинную, как у журавля, фигуру Крамли, одетого в старый зеленый анорак), он громко поприветствовал Эми и Робина.

— Эми, Крамли! Вы что, катались в такую дрянную погоду?

— Мы ходили на урок кулинарии, — объяснила Эми. — Здесь поблизости есть база ВВС?

— Что? А, это посредники из Женевы, они здесь, чтобы проверить факты, связанные с этой лавиной. Принимают меры по борьбе со стихийным бедствием.

В книжном магазине их встретили броские заголовки: американцы отрицают свою ответственность за несчастные случаи во время лавины. Разъяренная европейская пресса описывала все в подробностях, особенно то, как рассмеялся пресс-атташе. Эми купила «Интернэшнл геральд трибюн» и «Файнэншл таймс» и попыталась разобрать заголовки французских и итальянских газет, выставленных на полках. Киоск окружили люди, которые читали заголовки и качали головами, «янки отрицают свою вину за погибших в результате вибрации». Даже британская пресса прошлась насчет достойной сожаления привычки Америки грозить и хвастать до того, как правда выйдет наружу, как она всегда поступает. Цитировались слова французских министров, которые заявляли, что передадут этот вопрос на рассмотрение в Гаагу, в Брюссель, в Страсбург. Эми подумала, что все это очень несправедливо, поскольку она сама видела, что американцы вели расследование этих претензий. Она была уверена, что прилагаются вполне достоверные усилия, чтобы выяснить, мог ли шум от самолета на самом деле вызвать снежный оползень. Она с раздражением подумала, что газеты всегда торопятся с выводами, а когда оказывается, что они были неправы, они никогда не приносят извинений.

Робин Крамли осматривал полки в разделе книг на английском языке.

— Я думал, что смогу найти что-нибудь из моих книг, чтобы вам подарить, — сказал он. — Но нет. Французов не интересует английская поэзия: у них есть Верлен, Бодлер, Вийон. В целом, у нас более католический подход к литературе. Они так заняты своим языком, таким, в сущности, ограниченным.

— Ограниченным? — переспросила Эми, подозревая, что это дает ей луч надежды и кладет конец ее трудам.

— Относительно небольшой словарный запас, поэтому им приходится использовать одно и то же слово для разных понятий, что создает еще одну проблему.

Отстояв в длинной извивающейся очереди покупателей, они наконец подошли к кассе.

— И что, по-вашему, вы будете делать? — спросила кассирша, увидев их газеты.

О чем она? Эми не догадывалась.

— Делать?

— В конце концов, люди должны получить компенсацию, — протестующе заявила она, потряхивая головой в знак осуждения людского вероломства, Эми в особенности. — Вы не можете вести себя так, как будто ничего не произошло.

Как и раньше, Эми почувствовала, что ее заставляют выступать от имени всех американцев, и она не знала, как ей сдержать свое негодование по поводу критики, звучавшей лично в ее адрес. Она не имеет никакого отношения к лавине, и все же ее заставляли брать на себя моральную ответственность за катастрофу, за самых разных людей, за всю нацию, которая тоже не имела к этому никакого отношения. Это был стереотип, навязанное представление. Они говорили «вы, американцы», как будто калифорниец — это то же самое, что житель Миссисипи. Разве они не знают о том, насколько огромна Америка и какая она разная? В любом случае, как можно говорить, что американцы имеют какое-то касательство к снегопаду в Альпах! Речь не о том, что она не американка, но она — это она, она сама, а не какой-то там невразумительный образчик, представляющий всех ее соотечественников. Она даже не голосовала за нынешнего президента — определенно нет.

И в то же время Эми знала, что должна стать выше ничего не значащих личных обид; раз критика была свойственна всем европейцам, она не была направлена лично против нее. Они винили всех американцев.

А теперь ей предстоит встретиться с месье Аббу и, без сомнения, выслушать другие критические замечания.