Раздел имущества

Все гости отеля, проходящие через холл по окончании обеда, могли видеть высокого, лысеющего, импозантного француза, который регистрировался у стойки. Рядом с ним стояла очень красивая женщина, на большом сроке беременности — такое не часто увидишь на лыжных курортах. Мужчина что-то писал на бланках для коротких сообщений, которые дочь Жаффа расставляла по почтовым ячейкам. Поузи, подойдя, увидела, что в ее ячейке есть сообщение. Она надеялась, что сообщение от Эмиля, который должен был утром уезжать, как и они с Рупертом. Вместо этого она прочла следующее, кратко написанное по-французски:

«Месье Антуан де Персан, действуя по поручению мадам Шастэн и мадам Кроуфорд Венн, хотел бы поговорить с мадемуазель Поузи Венн. Пожалуйста, позвоните в номер 40».

Поузи сразу же пошла искать Руперта, чтобы обсудить, что могло понадобиться от них этому новому лицу. Вновь прибывшие прямиком отправились в столовую, очевидно очень довольные тем, что оказались в заснеженных Альпах, и радуясь перспективе вкусного обеда; они не отрывали глаз друг от друга.

Вечером после обеда в деревенской церкви должна была состояться поминальная служба по жертвам лавин, и Эми, которая поначалу не собиралась идти, передумала и направилась прямиком туда, чтобы выполнить свой долг в духе взаимопомощи и поддержать Кипа, а также потому, что она теперь была знакома с Веннами. Маленькая церковь с живописной колокольней внутри была перестроена на современный лад, вероятно, в то время, когда строился туристический центр. Позади алтаря, на фоне кирпичной стены, возвышался крест из светлого дерева с распятым Христом, искусно сделанные церковные скамьи имели пепельный оттенок, в окнах были цветные витражи, выполненные в духе какого-нибудь художника. Люди тихо входили и рассаживались по обе стороны от центрального прохода, каждому давали свечу. Эми надеялась, что в определенный момент им подадут сигнал, чтобы они зажгли свечи, и что этот сигнал будет понятен для всех, независимо от национальной принадлежности. Она предполагала, что это католическая церковь, первая, в которой ей пришлось побывать.

В толпе пришедших в церковь людей можно было узнать множество постояльцев отеля, все они были одеты в прогулочную обувь и теплые куртки и принесли с собой запах шерсти и сырости. Там были Отто и его жена. Эми осторожно села позади них. Родственники Венна прошли и сели во втором и третьем ряду, позади мест, оставленных для тех, кто оплакивал других жертв оползня. Виктуар сидела с Гарри, Кипом и господином Аббу, позади Поузи и Руперта. Эми обрадовалась, увидев, что они приняли к себе Гарри и Кипа, это был знак согласия в семье Веннов, но в том, что они не сели все вместе, было что-то странное.

Ожидание затянулось, а в церкви было холодно. Очевидно, полагалось не снимать пальто, хотя Эми увидела, что Поузи отбросила свое в сторону. Наконец появился священник в облачении, кивнул присутствующим и начал произносить речь замогильным голосом. Эми могла себе представить, о чем он говорил: заупокойные молитвы о погибших, благодарственные — за спасение остальных. Люди понимали, о ком идет речь, но Эми выделяла только имя Адриана Венна из имен всех тех людей, ради которых они здесь собрались. Несмотря на ее неодобрение религии в целом (из-за князя Кропоткина) и непонимание языка, она ощущала общее молитвенное настроение и искренне размышляла об опасности и смерти, испытывая благодарность за то, что спаслась тогда в горах, когда повела себя так неосмотрительно. Она знала, что приняла правильное решение не искушать судьбу и дальше. Когда пришло время зажечь свечи, она, как и остальные некурящие (все американцы?), была вынуждена попросить огня. К ее плечу прикоснулась рука, в которой была зажигалка, — это оказался Поль-Луи.

— Pay, pay, pay[133], — говорили вокруг нее. Простая литания[134], но как она подходит для анализа жизни: чувства вины и долга живых перед мертвыми.

— Мир, — сказал Поль-Луи, обращаясь к Эми. О! Paix, paix, paix[135]. Ей стало неудобно, что вместо слова «мир» она услышала «плати».

— Вы еще не видели, как я живу, — сказал Поль-Луи, когда они выходили из церкви. — Вы сейчас не заняты?

Эми вздохнула, она почувствовала небольшое искушение, но теперь было уже поздно. Почему он ждал так долго?

— Сегодня мне надо вернуться пораньше, — сказала она. — В десять мне будут звонить — дела. Но у меня есть время, чтобы выпить. Я угощаю! — Потом, не желая отрезать себе все пути назад, она дотронулась до его руки и сказала: — Я буду часто приезжать в Вальмери.

Когда они вошли в освещенный вестибюль, Эми, на которой была куртка от лыжного костюма, почувствовала себя преступницей: она купалась в серебряном свете! Все должны были заметить, что она сияла, как та женщина в доспехах, которая явилась Керри. Оглянувшись, чтобы выяснить, видел ли барон Отто, как она вошла с Полем-Луи, она увидела, что он смотрит на нее с удивлением, несомненно припоминая — а он знал об этом один, — что в день, когда сошла лавина, она каталась на лыжах.