Разделенные

Другое дело – их глаза. Они его беспокоили. Нельсон не может забыть, как все эти дети на него смотрели. На их лицах всегда умоляющее выражение, полное надежды, и так до самого последнего момента, как будто он может передумать. Эти глаза преследуют его по ночам. Глаза – зеркало души, не так ли? Когда Нельсон был начинающим работорговцем, он, смотрясь в зеркало, не видел в нем никакой души, и чем больше он всматривался в пустые глаза своего отражения, тем больше завидовал тем, кого ловил. Он хотел бы вернуть хотя бы часть невинности и надежды, которая была в них, – но не мог. Поэтому однажды, придя к своему дилеру, он потребовал в качестве вознаграждения глаза последней своей жертвы. Он получил только один глаз, но это было лучше, чем ничего. После операции, заглянув в зеркало, он увидел во взгляде проблеск чего-то человеческого, и на какое-то время надежда возродилась. Выторгованный у дилера глаз напоминал Нельсону о молодом идеалисте, каким он был много лет назад. Существовала, правда, одна проблема: один глаз был голубым, другой – карим. Это было нехорошо.

Потом он смог заполучить другой глаз, такой же голубой, как и первый, но оттенки слегка не совпали. Тем не менее, с каждой новой операцией Нельсону кажется, что во взгляде мало-помалу возрождается былая невинность. Он верит, что однажды ему попадутся глаза, которые сделают его совершенным, и тогда он, наконец, сможет отдохнуть… потому что, глядя на мир чужими глазами, Нельсон постепенно обретает ту цельность, которой был лишен.

Дилер одет в дорогой европейский костюм и ездит на «Порше». Он больше похож на респектабельного бизнесмена, чем на дельца с черного рынка, торгующего человеческой плотью. Скрывать свою состоятельность он не считает нужным. Наоборот, он, подобно особе королевской крови, полагает, что быть богатым для него естественно, и охотно выставляет свое богатство напоказ. Нельсон его за это ненавидит.

При знакомстве торговец именует себя Дайвеном – такое имя больше подошло бы дизайнеру из мира высокой моды – и представляется не дельцом с черного рынка, а «независимым поставщиком». Его офшорный заготовительный лагерь расположен неизвестно где, и все, что с ним связано, окутано тайной. Даже Нельсон не знает, где он находится, и подозревает, что происходящее там не имеет никакого отношения к строгим порядкам, царящим в официальных лагерях на территории США.

Дайвен встречается с Нельсоном в Сарнии, канадском городе, расположенном за мостом через реку, напротив Порт-Харона – американского города, относящегося к штату Мичиган. Дайвен не может позволить себе вступить на американскую землю: на его арест выписано уже несколько ордеров. Но канадцы, храни их Господь, куда более толерантны.

В заднем помещении автосалона, торгующего подержанными автомобилями, которое служит Дайвену офисом, дилер вступает во владение мальчиком с травмированной ногой. Разглядывая товар и замечая распухшее колено, он хмурится и грозит Нельсону пальцем, но все это – стандартная процедура, направленная на то, чтобы сбить цену. Мальчик пришел в сознание, но все еще плохо соображает после лошадиной доли транквилизатора. Он бормочет что-то нечленораздельное. Нельсон его не слушает, а Дайвен похлопывает парня по щеке.

– Не волнуйся, малыш, – говорит он мальчику, – мы же не варвары.

Это одна из его дежурных фраз. Никакой реальной информации она не несет, но действует на детей успокаивающе. Как всегда, у Дайвена все просчитано.

Мальчика уводят, и начинаются переговоры по цене. Как обычно, Дайвен платит Нельсону наличными, отделяя купюры от объемистой пачки с зажимом. Покончив с делами, он весело хлопает Нельсона по спине. Став пиратом, Нельсон снискал к себе такое уважение, о каком не могло быть и речи, когда он общался с начальством в Инспекции по делам несовершеннолетних.

– Я всегда рассчитываю на тебя. Ты всегда привозишь то, что нужно. Не все мои поставщики так работают. Да и после того, как полицейские стали предлагать вознаграждение за беглецов, у меня их стало меньше.

– Чертова Поправка о семнадцатилетних, – подсказывает Нельсон.

– Да. Будем надеяться, что общество не вернется к старой нецивилизованной жизни.

– Этого не будет, – говорит Нельсон. – Люди на это не пойдут.