Разделенный человек

Мэгги с этих пор решилась перебраться к Виктору, чтобы своим влиянием сдерживать Чурбана. Она решила известить нанимателя, что через месяц увольняется, и обвенчаться с ним, как только окажется на свободе. Виктор разрывался между стремлением как можно скорее соединиться с Мэгги и страхом связать ее с Чурбаном. Мэгги же твердо верила, что пока она с Виктором, Чурбан не вернется. Пробудившийся Виктор все еще ужасался недавней власти Чурбана и потому не решался скрепить свои отношения с Мэгги. В конце концов решили выждать несколько недель и посмотреть, как пойдут дела.

Время шло, и казалось, Виктор полностью овладел собой. Он еженедельно виделся с Мэгги, они легко вернулись к прежней жизни с той разницей, что не скрывали больше своей любви и гордо носили обручальные кольца. Они побывали во всех знакомых местах, преображенным долгожданным обетом. Все же будущее их не определилось, потому что Виктор так и не преодолел своей щепетильности.

У Мэгги подошло время короткого ежегодного отпуска. Прежде она обычно проводила его, навещая Шетланды, кроме одного раза, когда ездила в Лондон с подружкой Кэти. В этот раз они с Виктором решили провести отпуск вдвоем. Но в каком качестве? Как новобрачные? Или невенчанные любовники? Если так, им придется выдавать себя за женатую пару, чтобы снять комнату на двоих. Однако щепетильность, удерживавшая Виктора от женитьбы, мешала и вступить в ней во временный союз. Он сам (как признавался мне) не очень понимал, что им движет. Очевидно, его сдерживали не общепринятые условности, ведь они не удерживали его прежде. Он смутно ощущал, что закрепить их «духовный брак», даже не оформив его официально, означает слишком прочно привязать Мэгги к себе, если вернется Чурбан, она не сможет освободиться. Виктора вечно терзал страх, что в любую минуту придется уступить место Чурбану. Больше того, даже забыв о собственных сомнениях, он, учитывая прежнее отвращение Мэгги к половой близости, считал разумным не сходиться с ней, пока между ними не протянется более надежная духовная связь.

Учитывая все эти соображения, Виктор предложил Мэгги провести отпуск в роли брата с сестрой. Мэгги это предложение сильно огорчило, оживив прежние подозрения, что при всей душевной привязанности к ней, Виктор скрывает от себя физическое отвращение. Такая догадка, в свою очередь, заставила ее холоднее держаться с Виктором.

Все же они провели время, как того хотелось ему. Они отправились в поход по Озерному краю, переходя от одного молодежного хостела к другому, и так изматывали себя ходьбой, что обет воздержания подкреплялся изнеможением. Они восходили на все главные вершины: Мэгги была крепкой девушкой и рвалась доказать свою закалку. Виктор уговорил ее попробовать скалолазание «просто чтобы знать, каково это», но Мэгги быстро заключила, что «рисковать головой ради мурашек по коже – забава для тупиц». Сидя на опасной вершине Нэйпс-Нидл, она поклялась, что, если спустится живой, никогда больше не полезет на скалы. Виктор не настаивал. Он даже признал, что, если не испытываешь желания испытать себя, заниматься этим глупо. Поэтому скалолазание уступило место походам в глухие места, наблюдением за воронами и сарычами и за удивительным искусством овчарок, а также беседам с их хозяевами, купанию в горных озерцах и поискам места, где бы поесть. Раз на большой тропе они встретили семь оленей, в том числе «десятирогого вожака». Этот случай потряс обоих, особенно Виктора.

– Потрясающе! – рассказывал он мне. – Животные в природе выглядят совсем иначе, чем в зоопарке. Те вольные звери были так малы и стройны, в прекрасной форме. Они замерли на миг, втягивая наш запах трепещущими ноздрями, а потом развернулись и легкими скачками умчались в заросли, рассекая их, как парусники под хорошим ветром режут волну. Мы сразу почувствовали, что, хотя наш вид много умнее, эти обладают чем-то важнее ума – чем-то, что мы утратили: полным согласием со средой, гармонией со Вселенной, близостью к Богу!

Виктор рассмеялся, как бы извиняясь за свои фантазии.

Вскоре после того отпуска он и написал мне, предлагая встретиться.

Мы допоздна засиделись в вестибюле гостиницы, пока Виктор не закончил свой рассказ. Усмешливо глядя на меня, мой друг спрашивал:

– Ну, что бы ты сделал на моем месте? Женился бы? Жил бы с ней «во грехе»? И дальше бы тянул такое неловкое положение. Или вовсе порвал бы?

Я только и мог ответить, что если он не хотел себя с ней связывать, то не должен был так часто встречаться.

– Еще бы! – бросил Виктор. – Но ты видишь, как я влип? Что мне делать теперь?

После долгого молчания я заставил себя ответить:

– Либо как можно скорее жениться, либо совсем от нее отказаться. В таком подвешенном состоянии существовать невозможно.

Виктор несколько минут молчал. Потом, выбив трубку и поднявшись, ответил:

– Ну, спасибо тебе. Ты чертовски хороший слушатель. Удивительно, как прочищает мозги разговор с тобой, даже если я и не принимаю твоих советов.

Мы разошлись по комнатам.

9. Движение вперед. С 1924 по 1929