Раздели меня поровну

Вопреки догадкам Глеба, его отец, поправляя на ходу съехавший набок галстук и опасливо оглядываясь, спешил на встречу с незнакомцем, звонок которого заставил старшего Величко понервничать. Звонивший сказал два заветных слова: «Ольга Жукова», а ещё добавил, что если Андрей не желает испортить сыну свадьбу, то должен непременно явиться на встречу. Андрей спешил. Имя бывшей любовницы произвело на него впечатление, а ещё ему было интересно, кому сейчас понадобилось ворошить прошлое, спустя почти что двадцать лет.

В назначенном месте его ждал юноша, ровесник его старшему сыну. Он протянул Андрею руку и, улыбнувшись, представился:

– Всеволод Жуков.

Не отрывая глаз от парня, Андрей протянул ему свою широкую смуглую ладонь для рукопожатия. Больше Андрей Величко ничего не успел сделать. Севка рванул отца на себя, выставив вперёд острие ножа, который был зажат в другой руке. Андрей с хрипом глотнул воздух, а Севка, охваченный безумной яростью, с азартом принялся бить ножом по телу мужчины. Пятна крови расползались по поверхности рубашки, окрашивая её в темный цвет. Севка отпустил Андрея, и тот без чувств свалился на землю.

– Прощай, – Севка спрятал окровавленный нож в карман своей мастерки. – Па-по-чка.

Он послал подрагивающему в предсмертных конвульсиях телу отца воздушный поцелуй и побежал прочь с места преступления. Теперь дело оставалось за малым. Нужно собраться с силами и всадить нож в своё горло. Нож, на котором ещё теплилась кровь отца. Севку даже передёрнуло от этой мысли.

Но убивать себя больше не хотелось. Весь адреналин выплеснулся, когда Севка в состоянии аффекта вспарывал ножом тело старшего Величко. Теперь животная агрессия отступила. Её сменило чувство страха, доселе неизвестное Севке. Раньше им двигала лишь злость и все её составляющие. Теперь же нет. Теперь же надо было судорожно соображать, как быть дальше. А дальше мог быть только один вариант – бежать, прятаться и ни в коем случае не попасть под подозрение.

А он и не попадёт, ведь ничего их не связывало, они даже не были знакомы. Да и не может Жуков Всеволод попасть под подозрение, слишком уж он умный, расчётливый и хладнокровный, чтобы совершать такие ошибки.

Он не совершит. Он не попадётся. Сегодня был великий день, подаривший наконец-таки долгожданное превосходство над ненавистным Глебом. Теперь Глеб узнает, что это такое – жить без отца. Пусть с опозданием, но узнает, и это прекрасно. Ради этого стоит жить, ради этой радости, ради дальнейших побед.

Праздник продолжался, гости веселились, и Глеб был счастливейшим мужчиной на земле. Разве мог он знать, что день свадьбы станет самым мрачным в его жизни? Разве мог он предположить, что пока он пировал, обнимая свою рыжеволосую нимфу, его отец истекал кровью за углом соседнего дома, в тихом и безлюдном дворе?

По просьбе Вадима, которого отсутствие отца начало беспокоить, пьяная ватага гостей отправилась на поиски Андрея. Его нашли быстро.

Убили… Убили? Убили!

– Отца убили, Глеб!

И началась суета, крики, вызвали «скорую». Всё смешалось и перепуталось. Никто ничего не видел, и как всё произошло, никто не знал. Отец был среди гостей, а потом он неожиданно ушёл, а теперь его нашли мёртвым с множеством ножевых ранений.

– Тетя Лида!.. – к невесте подбежала Лиза и испуганно посмотрела на неё своими огромными глазами. – Там человек мёртвый, там…

– Лизок, иди к маме, – Лида отстранила девочку от себя и приблизилась к мужу. – Ну что, Глеб?

Он посмотрел на нее, и его лицо исказилось от боли. Он оставил Лиду и подошёл к брату, склонившемуся над телом отца, которое вот-вот должны были увезти. Вадима била нервная дрожь, и он был не в состоянии что-либо сказать. Глеб обнял его за плечи, но Вадим не смог пошевелиться.

Лида стояла в стороне и разглядывала мужа. И ей было мерзко. Ей было неприятно смотреть, с какой нежностью Глеб обнимает брата. Она прекрасно понимала, что случившееся ужасно, что нет ничего страшнее и хуже смерти, что ничем нельзя её оправдать, что нет ничего больнее. И всё же, что-то нехорошее закралось в сердце Лиды, непонятная неприязнь к Глебу и Вадиму. Лида стала обвинять себя в этой неприязни, ругать за неё. Она мысленно называла себя ревнивицей и эгоисткой.

Но это был не эгоизм. Что-то другое. От чего Лида поначалу отмахнулась. Ей было непонятно, почему Глеб не подошёл к матери, не пожалел её, слабую и рыдающую. Он вцепился мёртвой хваткой в брата и, казалось, что будь его воля, он взял бы его на руки и убаюкал, словно собственного сына.

– Глеб, – осторожно позвала его Лида.

Но он не ответил. Он не услышал, так как всё его внимание было приковано к брату.

Через четыре дня состоялись похороны.

Глава первая