Раздолбаи космоса, или Гений кувалды

— Начальник… — надменно процедил он. — Я с администрацией не сотрудничаю. У меня вот здесь… — Крест потыкал себя пальцем в предплечье. — …тигра была наколота. Там сукой не был и здесь не буду, понял?

По тёмному покрытию сумрачного зала беззвучно прозмеился огромный огненный иероглиф, и оба вскочили. Переглянулись.

— Шлюмка? — хрипло спросил Крест.

Василий пожал плечами, досадуя, что забыл выяснить у Сократыча значение этих струящихся знаков. В прошлый раз, помнится, алый иероглиф скользнул по полу, когда тарелка уже собиралась улетать…

Сообщники стояли, напряжённо озираясь, минуты три. Вроде нигде ничего… На всякий случай обошли тонущую в сумерках пятиэтажку, стараясь не ступить невзначай в светлое пятно скока. А на потолке? Не сговариваясь, запрокинули головы. Тоже пусто… В подавленном настроении вернулись к подъезду.

— Облом, — вынес приговор Крест и шагнул в осветившееся парадное.

— Ты куда?

Он обернулся.

— Там же Маша! — напомнил Василий.

— Ну…

Оба непонимающе смотрели друг на друга. Потом в голове Василия забрезжила догадка — настолько жуткая, что он даже попятился.

— Ты… к ней, что ли?..

— А лучше за свайку держаться? — огрызнулся Крест и, повернувшись, с какой-то особой щегольской вихлецой пошёл вверх по лестнице. Подъезд провалился во тьму.

— А если шлюмка нарисуется? — крикнул вдогонку Василий, но ответа не получил. Отступил на несколько шагов, оторопело глядя, как по очереди неспешно вспыхивают и гаснут окна второго этажа — то бледно-синеватые, то малиновые, то прозрачно-жёлтые… Потом начали вспыхивать и гаснуть окна третьего.

Мысль об интимной близости с куклой Машей казалась Василию отвратительной и противоестественной. Он вспомнил надвигающийся на него безликий ужас и простёртые объятия бледных четырёхпалых ручек. Бр-р…

Перевёл взгляд на чёрное прямоугольное жерло подъезда — и, вздрогнув, отступил ещё на шаг. Из непроглядного мрака на него смотрели два круглых жёлто-зелёных глаза. Это ещё что такое? Воображение мигом дорисовало змеиную голову и туловище, и Василий мысленно себя проклял. Во-первых, за то, что не остановил дурака-сообщника, а во-вторых, за то, что запихнул железяку неизвестного назначения на козырёк подъезда. В руках, в руках её надо было держать! Не выпуская!

Бочком-бочком, опасаясь повернуться спиной к гипнотически мерцающим глазам, Василий добрался до угла дома и, обливаясь пСтом, двинулся крадучись вдоль стены к подъезду, готовый ежесекундно отскочить назад. До цели оставалось четыре… три… два метра… Василий прыгнул, правой ухватил железяку, а левой что было сил оттолкнулся от края козырька. Отбежал, пятясь, шагов на десять… Никаких глаз в гулком чёрном жерле подъезда уже не наблюдалось.

Перевёл дыхание, взвесил на ладони увесистую железяку и, подойдя к парадному, переступил порог.

Вспыхнул свет, расплылись смутные тени. На первой ступеньке коротенькой лесенки, присев и распушась взрывообразно, в ужасе смотрел на Василия лупоглазый человекоподобный зверёк. Отскочил на следующую площадку — и снова замер.

— Ффух… — выдохнул Василий и расслабился. — Телескоп ты! — с упрёком сказал он зверьку. — Нельзя же так пугать!..

— Гать? — чирикающим голоском переспросил тот.

Василий моргнул.

— Ну ни хрена себе… — озадаченно пробормотал он и вдруг насторожился.

Такое впечатление, что где-то снаружи разговаривали. Поспешно вышел из подъезда и вскинул глаза к одинокому озарённому прозрачно-жёлтым светом окошку на третьем этаже. Там, надо полагать, уже вовсю упивались сладострастием.

Василий выругался — и тут же вновь насторожил ухо. Нет, в самом деле, где-то поблизости разговаривали… Точнее — говорили. Взволнованный сбивчивый голос, кажется, принадлежал мужчине и вроде бы доносился из-за угла.

— …обо всём человечестве… — удалось разобрать Василию. — …да и кого ещё, скажите… если бы я верил в Бога… мы запутались, мы разрушили…

Может, это там дедок с ума сходит? Кроме него, здесь, пожалуй, никто таких слов и в заводе не держит.

Василий заглянул за угол. Никого. Или это он на той стороне речи толкает?

Василий обошёл здание с торца и выглянул на ту сторону. По серому пористому покрытию разбросаны были овальные светлые пятна скоков. А неподалёку от противоположного угла, раскинув мощные посадочные опоры, стояла летающая тарелка. Из открытого люка лился нежный розовый свет.

— Крест! — заорал Василий. — Слазь с мохнатки! Шлюмка нарисовалась!

Не тратя ни секунды, метнулся назад, к подъезду. Чуть не наступив на шарахнувшегося с писком «телескопа», следившего, видать, за Василием из-за угла, подскочил к козырьку парадного и сорвал один из пластиковых мешков. Из отверстых тёмных проёмов слышался приглушённый грохот — это с третьего этажа кувырком по лестнице спускался Крест.

«Не успеем!..» — в отчаянии подумал Василий.