Раздолбаи космоса, или Гений кувалды

— Ну это мы ещё посмотрим, — буркнул тот. — Значит, через три дня в ночь… А тарелки каждый раз кого-нибудь привозят?

— Не-ет, — сказал дедок. — Если бы каждый раз — тут бы уже повернуться было негде. Чаще всего — сядет, постоит и улетит снова.

— Люк открывает?

— Если привезла новичка — обязательно!

— И сразу закрывается?

— Да.

— Понятно… А сами открыть не пробовали?

— Открыть — нет. Но разломать — пытались.

— И чего? — с интересом вмешался Ромка.

— Да ничего. По-моему, Рома, вы единственный, кому удалось оторвать от летающего блюдца хотя бы одну деталь.

Ромка остался весьма доволен услышанным. Минута прошла в молчании.

— Та-ак… — С угрюмой решимостью Василий снова поскрёб щетину. — Ну, спасибо тебе, Сократыч… Что-то я тебя ещё хотел спросить… Да! Не знаешь, чем тут бреются?

— А световодом, — любезно объяснил дедок. — Вон тем — тоненьким, сереньким, с краешку… Сейчас покажу.

Все трое встали и приблизились к стройным, улетающим ввысь стволам, неспешно расплескивающим радужные волны. Серенький световод был тонок, как струна, и не сразу различим.

— Вот, — сказал дедок Сократыч. — Не бойтесь, кожу не прорезает, а щетину снимает идеально. Единственная трудность заключается в том, что всё приходится делать наоборот: так сказать, не бритвой по лицу, а лицом по бритве… Ну, ничего. Со временем привыкнете.

* * *

Лика медитировала. Сложив ноги кренделем и выпрямив спину, она парила над чёрным бревном кабеля и, омываемая волнами приглушённого полусвета, отрешённо глядела на пульсирующие светоносные стволы. Выглядело всё это, следует признать, весьма эффектно. Хотя Ромке теперь и самому ничего не стоило влезть на кабель и заплестись в «полулотос».

Несколько секунд Лика пребывала в неподвижности, потом медленно повернула голову и с величественным недоумением взглянула на пришельца. Запросто можно было подумать, что узнала она его не сразу.

— Ну и как там у них? — полюбопытствовал Ромка.

Лика вздохнула, упёрлась ладонями в воздух и расплела ноги. Села по-человечески, улыбнулась.

— У кого?

— Ну… у хозяев там… Снаружи.

Лика помолчала, загадочно на него глядя.

— Всё будет хорошо, Рома. Я спрашивала о тебе, и они сказали, что всё будет хорошо…

В этот раз на Лике была коротенькая белая туника, охваченная поверху ещё более короткой безрукавочкой, плетёной на манер рыболовной сети, но только с кисточками, узлами и прочим выпендрёжем. По белоснежным складкам порхали цветные блики.

Ромка ухмыльнулся.

— Слушай, — сказал он. — Вот ты говоришь: хозяева там… сияние… А на фиг им тогда летающие тарелки? Раз сияние…

— Тарелки — это не для них, — кротко пояснила Лика. — Это для нас. Сами они, конечно, прекрасно обходятся и без тарелок.

— Ага… — озадаченно пробормотал Ромка. Похоже, у Лики, как и у Сократыча, на всё был готов ответ. — Слушай, — сказал он, — а ты сама в «конуре» что-нибудь намыслить пробовала?

Лика выпрямилась и недоумённо свела брови.

— Что значит — пробовала? Прости, Рома, но это даже как-то… обидно. Одну мою работу ты вроде бы и сам видел… Не то чтобы я придавала этому большое значение, но иногда, знаешь, хочется поразмяться, вспомнить прежние навыки… Я, видишь ли, работала художником-декоратором в драматическом театре…

— А! — догадался он наконец. — Это та кровать, что ли? Поня-атно… Декорация! А я никак не врублюсь: чего такая жёсткая!.. А картинки уже не рисуешь?

Лика встала с оскорблённым видом, но вгляделась в простодушную Ромкину физию — и успокоилась.

— Нет, ты просто прелесть, — промолвила она, снисходительно улыбнувшись. — «Рисовать картинки» — надо же!.. Хотя, с другой стороны, ты прав — картинки я уже не рисую. Хозяева подарили мне иные возможности, о каких я раньше и мечтать не смела… Теперь я работаю мысленно, Рома. О своих беспомощных акварельках мне сейчас и вспомнить стыдно…

Ромка озадаченно почесал слегка опушившийся затылок. Живописью и всякой там прочей скульптурой он никогда не интересовался. Вообще в смысле искусства кругозор лопоухого хулигана был ограничен стенами дискотек.

— А дедок говорит, что хозяева тарелки на стороне нанимают, — сообщил он, чтобы хоть как-то поддержать беседу.

— Господи, — сказала Лика, в изумлении глядя на Ромку. — И ты общался с этим ненормальным?

— Ну а чего? — сказал тот. — Дедок прикольный…

— Боже мой, «прикольный»! — С притворным ужасом Лика возвела глаза к мерцающей в высоте радужной паутине. — И какую же, интересно, гадость он придумал про хозяев на этот раз?

Ромка передал, как умел, последнюю версию Сократыча.

— Ну а чего, не так, что ли? — с вызовом заключил он. — Вот ты говоришь: хозяева там… хотят, чтобы мы умнели там, добрели… становились там… — Ромка запнулся, стесняясь красивых речений.

— Возвышеннее, благороднее, — пришла на помощь Лика.

— Ага… А ломать зачем? Для физзарядки?

Лика опустила голову и с загадочной усмешкой медленно и грациозно прошла к гамаку. Покачнула его одним пальчиком, обернулась и снова вскинула серые свои глаза на Ромку.